Мне посчастливилось работать с оригинальными рукописями, хранящимися в Городском архиве Хельсинки. Благодаря этому удалось описать рукописную карту Нижнего Новгорода 1812 года с указанием храмов города, в том числе и старообрядческого. В дневниковых записях 1813 года есть некоторые любопытные сведения о нижегородских староверах, касающиеся быта и взглядов, достойные войти в оборот старообрядческих исследований. Э.Г. Эрстрем был вдумчивым и непредвзятым человеком, образованным ученым, поэтому его наблюдения живы, интересны и точны.
Эрик Густав Эрстрем (1791–1835) был одним из первых финляндских студентов, приехавших учиться в Московский университет вскоре после присоединения к Российской империи Великого Княжества Финляндского. Выросший в образованной пасторской семье из Эстерботтнии, Эрик Густав всю жизнь вел дневники: во время русско — шведской войны 1808–1809 гг, в которой участвовал, во время своего пребывания в Москве и Нижнем Новгороде в 1812–1813 гг, во время службы в Абоском университете в 1824–1825 гг., перед переездом в Санкт-Петербург, где он служил пастором шведской церкви до 1835 года. Дневники Э.Г. Эрстрема были частично и с серьезными сокращениями опубликованы, в том числе его потомками, одна из этих публикаций издана и в русском переводе. Мне посчастливилось работать с оригинальными рукописями, хранящимися в Городском архиве Хельсинки.
Создатель дневников известен и как автор многочисленных пособий по русскому языку, издававшихся в Великом Княжестве Финляндском в XIX веке, статей о финском и
русском языках в Финляндии, истории шведского лютеранского прихода в Санкт-Петербурге.
Дневники представляют собой объемные разноформатные рукописные тетради на шведском языке, где все записи имеют дату (по юлианскому и григорианскому календарям), указание на место и сквозную нумерацию. Дневники 1812–1813 годов по содержанию являются путевыми заметками ученого (этнографа, лингвиста, историка). Путешествовал молодой Э.Г. Эрстрем в эти годы из Москвы в Нижний Новгород – Московский университет, студентом которого он был, эвакуировался из Первопрестольной перед наступлением французской армии.
В дневниковых записях 1813 года есть некоторые любопытные сведения о нижегородских староверах, касающиеся быта и взглядов, достойные войти в оборот старообрядческих исследований.
В дневнике за 1812 год между записями 92 и 93 помещена рукописная карта Нижнего Новгорода, сделанная Эрстремом. Карта цветная, нарисована акварельными красками на рыхлой бумаге, склеенной из нескольких частей. Надписи сделаны чернилами. На карте отмечены многие городские объекты, о которых идет речь в дневниковых записях. Они же перечислены в легенде в порядке букв латинского алфавита. Буквой i отмечена Staroverska Kyrkon (староверская церковь), находящаяся в непосредственной близости от кремля (рис. 1).
В «Полном собрании постановлений по ведомству православного вероисповедания» находим упоминание об этом храме:
«1798-го года Марта 15-го дня по имянному Его Императорского Величества Высочайшему указу, данному Синоду сего Марта в 12-й день за собственноручным Его Величества подписанием, в котором написано: “рассмотрев доклад, поднесенный Нам от Синода по представлению в оный Епископа Нижегородского, повелеваем жительствующим в тамошней Епархии старообрядцам позволить иметь у себя церковь и особенных священников, рукоположенных от Епархиального Архиерея, для отправления службы Божией по старопечатным книгам”. «При чем слушано и прошение, присланное чрез почту Нижнего Новгорода и других городов и селений от старообрядцев из купцов, мещан и крестьян, в котором, объявляя желание свое к бытию при учрежденной в прошлом 1798-м году по Высочайшему благоволению и благословению Святейшего Синода в Нижнем Новгороде старообрядческой во имя Сошествия Святого Духа церкви, и что хотя они просили на сие позволения от Нижегородского епископа Вениамина, однако оного не получили единственно потому, что они прежде сего не были записаны в раскол, просят о причислении их к той Духовской церкви, с получением от священно и церковнослужителей оныя треб и содержанием древлецерковных обрядов».
Вот что пишет Эрстрем о своем посещении этого храма (цитируем по изданию 2013 года):
Староверы получили разрешение иметь собственные церкви и не пускают на богослужение тех, кто не принадлежит к их вере. В церкви у них есть сторож, следящий за тем, чтобы никто из посторонних не вошел. Такой устав действует в старообрядческой церкви и здесь, в Нижнем Новгороде.
Однажды в воскресенье я пошел туда, правда, были опасения, что меня оттуда выгонят. Однако сторож в это время спал. По прошествии времени он подошел ко мне и строго спросил:
– Зачем вы пришли сюда?
Ожидая этого вопроса, я ответил, что я иностранец и очень хотел бы посмотреть русские церкви. – В таком случае вы можете пойти в кафедральный собор, – ответил он. – Там вы увидите русское богослужение. Здесь можно молиться лишь староверам.
Я горячо заверил его в том, что я пришел не со злыми намерениями, а только хотел посмотреть на их службу. – Ну, хорошо, – сказал он, – посмотрите, только не молитесь!
Потом он вновь заговорил со мной и спросил, откуда я родом. Услышав, что я швед и что шведы – союзники русских против французов, он смягчился. Под конец мы стали хорошими друзьями, и он позволил мне бывать в церкви.
Далее Э.Г. Эрстрем переходит к описанию подробностей старообрядческих служб, делая попутно заметки о характере и обычаях староверов:
В богослужении староверов молитв больше, чем в православном, и молитвы эти более длинные. Прихожане выказывают свое благочестие многочисленными поклонами и частым падением ниц. То, что в остальных русских церквах читается во время службы, у староверов чаще поется. При крещении, венчании и на похоронах у них свои традиции. Они держатся настолько обособленно от остальных русских, что у них даже есть свое кладбище.
Впрочем, староверов нельзя упрекнуть в каких-либо пороках. Напротив, в обыденной жизни они считаются честнее прочих людей. Со своей стороны могу похвалить староверов за превосходное молоко, которое часто покупал у них во время прогулок. Оно выгодно отличается от разбавленного водой молока, которое обыкновенно можно достать.
Русские, которые, впрочем, довольно снисходительны в вопросах религии, питают неприязнь и даже ненависть к староверам. Возможно, это связано с тем, что течения в рамках одной веры относятся друг к другу с большим недоброжелательством, нежели если бы они исповедовали разные религии – подобно тому, как лучшие друзья нередко становятся злейшими врагами. Слово «старовер» русские произносят с презрением и неприязнью. Сами староверы, возможно, не лучшим образом судят о тех, кто почитает официальную православную церковь.
В домах у них часто имеется особая молитвенная комната, где они читают молитвы. Они не молятся новым иконам – только старым, вокруг которых, как они полагают, уже издавна витает святой дух.
Употребление табака они считают большим грехом и очень боятся скверны в общении с неверными.
Мой хозяин, молодой старовер двадцати девяти лет, обыкновенно проводит день в своей башмачной лавке на нижнем рынке, а приходя домой, навещает нас и поет песни, что доставляет ему большое удовольствие, как и всем русским. Его пожилой уже отец, который читает вслух своей жене, тоже старовер. Я беседовал со стариком и к своему удивлению обнаружил, что он очень рассудителен и здравомыслящ, хотя и одет по — крестьянски и носит длинную бороду. Я не мог не выразить ему своего почтения, поскольку он оказался умнее многих из тех, кто бреет бороду и носит мундир.
Мы говорили об образовании, и поэтому старик упомянул, что в детстве ходил в здешнее окружное училище.
– Богу лучше угождать хорошими поступками и чистотой души, а не длинной бородой и конопляным маслом в желудке, – продолжил старик свою речь.
О точности и достоверности приводимых в дневниках Э.Г. Эрстрема сведений можем судить по прекрасному отрывку, связанному со старообрядцами. Запись № 168 от 21 января (2 февраля) 1813 года, в Нижнем Новгороде (рис. 2). Эрстрем описывает свою вчерашнюю прогулку по городу и наблюдаемое им солнечное затмение. Пересказывает яркие разговоры с новгородцами, которым он показал затмение и попытался разъяснить суть происходящего.
Кольцеобразное солнечное затмение действительно произошло первого февраля 1813 года (57‑е затмение 118‑го сароса, а область наилучшей его видимости попадает в широты северного полушария).
Вчера около полудня я по обыкновению прогуливался по Покровке. Погода была хорошая, хотя и холодная, солнце редко скрывалось за прозрачными облаками. Сквозь тонкую облачную пелену проглядывал слепящий диск солнца, который вскоре засиял во всем своем блеске. Когда раз я случайно бросил взгляд на этот благодатный свет, то увидел, что край солнечного диска скрылся, не оставив и следа. Удивительно, но четкая его граница дугообразной формы как бы перерезала солнечную окружность. Пока пятно не исчезло, я догадался, что являюсь свидетелем солнечного затмения.
Впереди меня шел крестьянин. Я ускорил шаг и догнал его. – Смотри-ка, брат. Солнце-то сегодня ущербное! – Что за глупости говоришь. Ты что, пьян? – Повежливее! Посмотри
лучше сам на солнце! – Да, и вправду! Это так. – Как ты думаешь, что это значит? – спросил я, пока крестьянин внимательно смотрел на солнце. – Только Господь на небесах знает, что это значит и какие несчастья еще ожидают нас. – Объяснить тебе, что это значит? – Да, батюшка, объясни.Я попытался разъяснить ему причину солнечного затмения, но он так ничего и не понял. Тогда я заговорил с другим крестьянином, внимание которого также обратил на то, что солнце в ущербе, спросив, что, по его мнению, это означает. – Мне кажется, – ответил он, – я вижу, что темное это пятно обращено к французской стране, и из того я заключаю, что Господь спрятал от них солнце, чтобы наши войска крепче били их.
Оставив его в этой уверенности, я поспешил домой. Я вошел к нашему хозяину, более просвещенному, чем прочие его собратья, и обратил его внимание на ущербное солнце. – А это, – объяснил он, – означает, что сильный мороз сойдет на нет, после чего поднимется буря. Я разъяснил ему причину солнечного затмения. Мне показалось, он вполне меня понял.
Последние, посвященные староверам записи в дневнике Эрстрема грустные, финский студент вскоре покидает Нижний Новгород, начиная новый жизненный этап:
В прошлое воскресенье я ходил на службу в кафедральный собор, чтобы присутствовать на особой церемонии во время поста, которая проводится только в первое воскресенье <…> Предали анафеме и староверов, соблюдавших старые церковные обряды. Я слушал это с содроганием и ужасом.
Весьма, вероятно, что в неопубликованных частях дневника Э.Г. Эрстрема есть еще сведения о нижегородских староверах. Научное издание дневников, которое мы надеемся предпринять, несомненно, откроет нам любопытный источник по истории Российской Империи.
