Конфессиональную структуру современного российского общества трудно представить без старообрядчества. Оно является важнейшим и характерным явлением русской духовной истории. Возникнув в середине XVII века, как явление конкретно — историческое, раскол русской православной церкви вызвал к жизни феномен старообрядчества. Старообрядчество быстро стало явлением общероссийской действительности и оказало глубокое влияние на ее социокультурный облик. Старообрядцы активно участвовали в освоении Сибири русским населением, в формировании ее этнокультурного и этноконфессионального многообразия.
«В периоды духовных и социальных кризисов русское старообрядчество, как движение, выработавшее максимальную устойчивость в любых экстремальных условиях, всегда привлекало особое внимание. Став общемировым явлением, старообрядческие общины с их традиционным образом жизни стали объектом пристального внимания мировой науки».
Интерес исследователей к старообрядчеству Тувы как исторически сложившейся, небольшой по численности, части русского народа продиктован также и тем, что в последнее время оно является не только религиозным направлением, но и олицетворяет национальную культуру русского населения региона. Современные старообрядцы Тувы испытали на себе влияние индустриализации, урбанизации и секуляризации, но не утратили своей особой религиозной и житейской философии, и выступают своеобразными хранителями русской культуры в регионе, переписывая древние книги, сохраняя музыкальное достояние, обряды и традиции. Передавая их из поколения в поколение.
«Старообрядцы стали проникать в Туву еще раньше, чем началось массовое переселение
крестьян в этот край. В первые десятилетия ХХ века они составляли уже примерно треть
всех переселенцев. До тех пор, пока Тува не стала протекторатом Российской империи, царские чиновники, а затем и советские власти, не имели возможности контролировать этих переселенцев, оказывать на них административное, церковное, а позже партийное давление»
Что влекло старообрядцев в Туву? Ведь она не принадлежала России, это была заграница, чужая земля, и русского этноса там не было вообще. По взгляду Татаринцевой, привлекала, во-первых, «глушь и свобода» (А.Ф. Гильфердинг), возможность уединенного, независимого от светских и церковных властей поселения в безлюдных и мало доступных местах, где никто не будет притеснять их религиозные убеждения.
Во-вторых, переселялись старообрядцы в Туву в поисках легендарного Беловодья – удаленного от мира места, недосягаемого для «слуг антихриста» (так называли старообрядцы царских чиновников), где сохранилась дониконовская вера, царствует добро и справедливость (типичная крестьянская утопия). Беловодье открывается самым верным правой (старой) вере с самыми надежными и чистыми помыслами. Нечестивым, грешным, корыстным оно просто не покажется.
Самое обобщенное переложение Социально — утопических легенд о Беловодье, распространенных среди старообрядцев Алтая:
«Там где кончаются бесконечные леса и поднимаются высоко — высоко скалистые горы, где бурно бушуют горные реки и потоки, с белой пеной прыгая по камням, где простерлась невидимая никому пустыня, где-то там за китайской границей, в непроходимых дебрях лежит загадочная земля, называемая Беловодье. Не знает этого места никто, не заезжает сюда заседетель, а между тем зашли как-то русские люди и живут привольно. Много земли у них и угодьев, и нет здесь тягостей и тяжкого крестьянского горя. Есть здесь храмы, и звон колоколов будит звуками пустыню. Никто не знает Беловодья, знает его только раскольник и русский крестьянин, пробравшиеся в него».
Распутин В. Сибирь, Сибирь… – Иркутск. 2000 г.
Исторически закономерное миграционное движение русского населения в Сибири также
было связано с процессом хозяйственного освоения ее территории, который зачастую сопровождался формированием новой поселенческой структуры или адаптацией уже существующей. На впервые заселяемых территориях именно в ходе миграционных процессов формируется сеть населенных пунктов, начинающих взаимодействовать друг с другом – как организационно — хозяйственные, производственные, административные центры.
Липинская В.А. утверждает, для Тувы, как и для других регионов Сибири, на начальном
этапе освоения был характерен заимочно — захватный тип землепользования. «На стадии первоначального освоения земель в Сибири новые поселения обычно основывались на свободных землях, не включенных жителями какого-либо населенного пункта в хозяйственную деятельность. Именно так и осуществлялся и свободный выбор участка под заимку, получивший название «захвата». Сущность заимочно — захватной системы заключалась в почти неограниченном праве крестьянина выбирать для своего пользования любое количество земли в соответствии с его хозяйственными силами».
Месторасположение большинства старообрядческих, и не только, населенных пунктов
было определено наличием поблизости источников воды – реки, озера. Кроме того, немаловажным фактором для старообрядцев являлась относительная недоступность и, по возможности, мало известность их поселения. Поэтому их привлекал район верховьев Малого Енисея, его гористый рельеф, нехоженая дремучая тайга.
Старообрядцы сыграли особую роль в формировании поселенческой структуры Тувы. Основание ими новых населенных пунктов, многие из которых существуют и в настоящее время, свидетельствует об их экономической самостоятельности, хозяйственной смекалке, устойчивости, крепости семейно-родственных и конфессиональных связей. Только обладая более высокой степенью готовности для социокультурной адаптации возможно было закрепиться настолько прочно.
В Туве чрезвычайно сложно отделить на практике последователей одного согласия от другого, напротив, они достаточно тесно переплетаются между собой и до известной степени составляют одно целое.
Старообрядцы Тувы делились к середине второго десятилетия XX века на следующие толки и согласия: поповский толк: австрийское согласие, беглопоповцы; беспоповцы: поморцы; часовенное согласие. Старообрядцы сумели сохранить до наших дней, те самобытные жизненные устои русского крестьянства допетровской эпохи, которые реализуются до сих пор в их повседневной жизни. Материальная и духовная культура старообрядцев пронизана религиозными воззрениями и сакральными смыслами, являясь семиотичной.
Одежда из наиболее консервативных элементов материальной культуры. До сих
пор у староверов распространено старинное платье: мужские рубашки – косоворотки, которые носят на выпуск с поясом. Девушки и женщины носят сарафан на лямках, опоясанный поясом с рубахой под ним (видны только длинные рукава без манжет; иногда к рубахе пришиваются рукава другого цвета). В праздник надевали глухой сарафан «горбач» или «горбун». Строго регламентируется длина: рукава должны были закрывать косточку у запястья, а подол сарафана щиколотку. По цветовой гамме предпочтение отдается однотонным неярким цветам в будни, и более светлым, нарядным в праздники. Почти не используются в традиционной старинной одежде у старообрядцев Тувы пестрые цветные ткани, украшения. «Цветное носить – беса тешить» – считают старообрядцы. Головной убор незамужней девушки отличается от головного убора замужней женщины: девушка носит на голове венец из бересты, покрытый платком, а замужние женщины меняют венец на шапочку – «шамшуру, покрытую платком.
Женщины – старообрядки никогда не стригут волос, а мужчины носят бороду и усы. По словам Иоанна Златоуста: «Женам всегда имети голову покровенну в дни и ночи, на всяк час», а также по правилу святых отцов 6-го Вселенского собора, где сказано: «Бритье власов дает дьявольский образ». Во многих сочинениях старообрядцев – вероучителей настойчиво повторялось, что истинный старообрядец должен носить крест на шее и пояс. Крест носят на холщевой нитке, а кто носит на цепочки, осуждают и говорят: «на цепи собак можно держать».
Пояс, будучи, непременным традиционной одежды старообрядцев, наиболее устойчивым ее компонентом, играет исключительно важную роль в семейных и календарных обрядах, а также в гаданиях, заговорах, колдовстве. Общепризнано его значение как оберега, что связано с верой в магическую силу круга, замыкающего пространство, также он устанавливает границы между верхом и низом. Русакова подчеркивает, что с поясом и жизнь, и здоровье его обладателя, и его сверхъестественные силы. Все это позволяет заключить, что пояс является сакральным предметом. Орнамент большинства поясов имеет исключительно геометрический характер. Основным мотивом его является ромб, который, как и квадрат, в народе зовут кругом. В орнаменте поясов ромб редко встречался в чистом виде. Он может быть заполнен маленькими ромбиками или крестиками. Ромб с его дополнениями воплощал временные параметры космоса: четыре основных сезона, четыре времени суток соответственно четырем положениям солнца (восход, зенит, закат, надир). Ромб замкнут, окружает внутреннее пространство. Таким образом, мир ограничен и, следовательно, защищен от разрушения.
Мировоззрение староверов отражается не только книжной письменной культуре, или
в »светском фольклоре», а в основном в жанре духовных стихов.
«Духовные стихи определяются обычно как эпические или лирические произведения религиозного характера или народные произведения на религиозные темы. Уже в этом случае стихи не вмещаются в рамки одного жанра, поскольку главное жанровое деление – деление на лирику и эпос».
В другом источнике С.Е. Никитиной, «духовный стих явился как мост, посредник между книжной христианской и устной народной культурой. Аналогичную функцию выполняли устные апокрифы, легенды. А нужен ли был такой мост? Конечно, ибо разрыв между этими формами культуры в Древней Руси был очень значителен. И сами христианские истины, и церковнославянский язык, на котором они были изложены, требовали какой-то адаптации, приспособления к народному миропониманию, к мифолого — языческому видению мира с культом умерших предков, с верой в то, что сила слова и ритуального действия может управлять жизнью».
В связи со сложным существованием стиха в двух формах – устной и письменной, с разнообразными переплетениями традиций особый вес приобретают исполнители, соединяющие в себе одновременно грамотность, память – словесную и музыкальную – и голос, т. е. центры — личности, усилиями которых традиция стиха не затухает окончательно».
Безусловно, традиция исполнения древнейших, эпических духовных стихов, прервана, (отчасти, насильственным путем). Но все же можно сказать, что духовные стихи – живая (все еще живая) традиция, так как не исчезла причина их пения. Не исчез источник народного духовного творчества, желание и необходимость в слове и звуке выразить то, что рождает в душе Божественное Слово, священное Писание и священное Предание. Прежде всего, жанр духовных стихов специфичен не мелодикой, но текстами, и человек непосвященный, услышав само название – «Духовные стихи», не поймет, что речь идет еще и о некоей музыкальной форме.
Сами народные исполнители считают главным в духовных стихах слово, что принципиально отличает духовные стихи от народной песни. Даже терминологически певцы часто разделяют характер своего исполнения: песню «играют», а стихи «поют».
Там редко встретишь технические новинки XXI века, зато со всех сторон слышен шум порогов Енисея, а на просторах между гор складывается впечатление, что слышится духовный стих древнего знаменного распева. В этих местах хочется слушать стихи, понять мировоззрение старообрядцев через духовность стиха.
Старообрядчество – уникальное явление российской и мировой религиозной, социально-культурной истории. Во все периоды своего исторического бытования старообрядческие
общины продемонстрировали поразительную стойкость по отношению к любым преследованиям и удивительную способность к адаптации. В старообрядчестве – той или иной степени и сегодня сохраняющем древнейшие традиции веры и жизни, современная наука и современные общественные движения ищут ответы на многие вопросы, связанные с истоками российской истории и культуры.
Рукавицына Е.А., аспирант
Московского государственного университета
культуры и искусств
