Я свет миру; кто последует за мною тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни. (Иоан. 8—12).
Перед каждым сознательным человеком, какое бы положение он ни занимал, рано или поздно должны встать во всей своей силе старые и вместе с тем вечно юные вопросы, вопросы, перед которыми одинаково детски беспомощен и убеленный сединами великий ученый, и легкомысленный юноша, пытающийся заглянуть в мировые тайники.
Существование Бога и бессмертие души, цель и смысле жизни, — вот перед чем гордое самоуверенностью разума человечество преклоняет колена и сознает свое полное бессилие. Как бы ни пытались позитивизм и материализм упразднить эти высшие метафизические вопросы, им никогда не удастся заглушить в мыслящем человеке его основные духовные потребности; человек всегда стремился и будет стремиться решить свои вечные вопросы:
,,Что тайна от века?
В чем существо человека?
Откуда приходит, куда он идёт?
И кто там, вверху, над звездами живет?“.
Вот как восклицает известный проповедник Берсье:
„Мне нужно знать, куда я иду, и если я считаю безумным того человека, который сядет в поезд или на корабль, не спросивший себя, куда пар или ветер принесет его, как нужно назвать тех, которые соглашаются пуститься в путь жизни, не зная, идут ли они на смерть или пробуждение, на ночь без завтрашнего дня или к свету, который никогда не угаснет, на суждение судом неумолимым или на обладание бесконечной любовью.
Я хочу знать, куда я иду. Как бы я ни привязывался ко всем второстепенным целям, он меня не удовлетворяют. Допустим даже, что я был бы одним из счастливцев этого света, мог бы наслаждаться опьяняющими радостями страстей, блеском богатства, удовлетворением гордости и торжеством всемогущей воли, вопрос всегда передо мною: а что будет посл всего этого? А когда этот вопрос задаст себе совесть, которою овладело угрызение, сердце, надорванное печалью,—нет, не заглушат его, советуя нам подражать беззаботности скотины, идущей спокойным шагом на бойню, где ее ожидает мясник».
Правда, большинство людей, если и не считает эти вопросы совсем праздными, то во всяком случае на разрешение их уделяет слишком мало времени. Обыкновенно люди в подобных случаях прячутся за готовые уже, чужие, часто весьма ветхие перегородки, в виде каких-нибудь традиционных мировоззрение и наивно считают себя вполне прикрытыми от всех вопросов, тревожащих их жизнь.
Это люди без твердых убеждений, которые незаметно для самих себя кристаллизуются в каких-нибудь чиновников и прирастают к своему стулу. Нечего и говорить о громадном контингент лиц, гоняющихся только за чувственными наслаждениями и удовлетворением материальных потребностей всякие идейные стремления и высшие цели представляются им сумасбродством мечтателей, помехой в достижении их полезных целей; А ведь несомненно, что в жизни каждого человека в той или другой степени бывает такой период, когда он наиболее восприимчив во всему хорошему, чистому, высокому, когда он остро чувствует все окружающее его зло, всю пошлость и мелочность жизни и старается найти выходы из этого ненормального положения.
Но, чтобы выбраться из засасывающего болота мелочной и эгоистичной жизни, необходимо употребить много усилий, тем более, что при поверхностном ознакомлении с окружающим трудно найти твердую почву, на которую можно было бы без всяких колебаний встать и прочно утвердиться.
Да кроме того, кругозор человека крайне ограничен, и он всегда более склонен останавливать свое внимание на том, что перед его глазами, или на тех нуждах, в которых он чувствует немедленную потребность, отодвигая далеко на второй план то, что несравненно существеннее и могло бы принести ему в будущем несравненно большую пользу, просветлить его мировоззрение и облегчить задачу познания бытия.
И вот, не дав во-время полного выхода своим высоким порывам ума и сердца, заглушив их чем нибудь временным,
мелким, человек постепенно теряет способность к уразумению предметов духовных, сверхчувственных, притупляет и ослабляет свои лучшие стремления и цели, вообще становится менее восприимчив к добру и часто отказывается понимать, как это можно жить иной, духовной жизнью, а не сосредоточить все свои стремления и силы на достижение земных, материальных благ. Нет ничего удивительного, что при простом только нерадении о своей лучшей, духовной стороне, человек нередко теряет, по-видимому, окончательно свой духовный облик и живет растительной, животной жизнью.
Одним словом, мало таких, которые живут настоящей жизнью для будущей, но большинство живет просто для того, чтобы жить, не давая себе ясного отчета, для чего вся их жизнь нужна. Однако, как бы низко в духовном отношении человек ни пал, в его душе никогда совершенно не угасают инстинкты великого и божественного; не удовлетворив коренным глубоким запросам своего духа, он до конца жизни продолжает по временам как бы двигаться в разные стороны в окружающем его мрак, часто бессознательно уже ищет света, чувствует в большей или меньшей степени ненормальность жизни, её пустоту—что и выражается обыкновенно в дурных настроениях, недовольства и даже в отчаяния человека.
Но есть и такие натуры, которые не могут слепо идти по своему жизненному пути, для них вопросы о Боге, о душ, о добре, о зле, о мировом порядке, о смысли жизни, представляются не праздными вопросами, а самыми насущными, кровными, имеют самую живую реальность. Такие натуры не могут жить, не поставив и не разрешив этих вопросов. И вот с такими глубокими запросами человек, обыкновенно, прежде всего идет к наук.
Но уже ,,Кант указал наук её пределы, он показал, что средства научного познания недостаточны и никогда не будут достаточны для того, чтобы воспроизвести в необходимой и обязательной для всех Форме картину мира. Наука сама по себе не в состоянии дать нам миросозерцание, отвечающее всем нашим потребностям,—то миросозерцание, к которому мы должны стремиться, как к венцу нашей сознательной жизни. (Виндельбанд).
Несомненно, приобретение науки велики, сильно расширяют они наш умственный кругозор, во многом облегчают нашу жизнь, содействуют улучшению окружающей нас обстановки, но они одни далеко не в состоянии удовлетворять ту духовную жажду, в которой заключается самая важная сторона нашего существования Трудно представить себе человека, в котором не было бы стремления в какой-то лучший мир, стоящий выше нашей земной юдоли, так что это стремление к совершенству должно быть признано чем-то неразрывно связанным с самою природою человека, и вот здесь то мы и замечаем бедность нашей науки, так как она никогда не дойдет до основательного разрешения всех проблем, которые выдвигает перед нами жизнь.
Кроме того дух наш стремятся еще к добру и и красот, и осуществление этих сторон требует других путей: на смену бессильной науки должна выступить религия. Но вопросы религии для большинства заранее кажутся решенными, так как в настоящее время религия является не тем, чем должна быть, то обыкновенно ее или совсем отвергают, как вредный тормоз для успешного распространения другой „религии‘‘—человеческой, или же в лучшем случае, совсем игнорируют, оставляя вопрос открытым. По поводу первых можно привести сравнение М. П. Погодина; ,,кроты роются в земле, рассуждают и спорят о солнце, и вот находятся умники, которые предлагают доказательства, что солнца нет, да и быть не может. Невежество рукоплещет».
Многие думают даже, что отрицание бытия Бога и вообще веры и религии не есть недостаток, а напротив, — полнота, совершенство, имеющее своим последствием жизнь свободную от предрассудков. Опыт свидетельствует однако, что такими скептиками и безбожниками чаще всего бывают или люди поверхностные, схватившие только верхушки науке и не имеющие истинного понятия о сущности их, или даже совершенные невежды, повторяющие только чужие слова без надлежащего их понимания, обыкновенно же, как говорит Бекон, отрицает бытіе Бога тот, кому выгодно, чтобы не было Бога.
Очень часто вся причина неверия и скептицизма в том, что в данном случае заинтересовано порочное сердце человека, и будь оно заинтересовано в бесспорных истинах математики, то оно и их не преминуло бы по Мальбраншу отвергнуть: „если бы квадрат гипотенузы или бином Ньютона, говорит Мальбранш,— сопровождались какою-нибудь нравственною обязанностью, то и математика сделалась бы предметом сомнений.
Одною из важных причин отрицательного отношения к религии является также распространенное мнение, что между наукою и религией существует непримиримая вражда. Есть люди,
которые прямо утверждают, что все, желающие сохранить веру в Бога, должны опасаться научного образования, как огня, а стремящиеся к усвоению науки должны навсегда распрощаться со своей религией и своею верою в Бога.
Но так ли это?
Истинная наука никогда не высказывалась в смысл отрицания Бога. Напротив, чем глубже знание человека, тем определеннее у него понятие Божества. Ньютон сказал: чем дальше человек проникает тайны природы, тем яснее перед ним открывается Единство Предвечного Плана.
Факт давно доказанный, что наиболее выдающиеся представители науки во всех странах мира, люди, способствовавшие общему прогрессу науки—были все глубоко верующими в Бога и в загробную жизнь.
Не будем касаться таких корифеев науки, как Кеплер, Коперник, Ньютон, Паскаль и др. Их религиозные убеждение всем известны. Укажем только на некоторых позднейших великих ученых, бывших вместе с тем искренними христианами.
Так, знаменитый английский химик Г. Деви в своей книге— „Утешительные размышления путника или последние дни естество— испытателя» восторженно говорит о христианской религии, сравнивает ее с маяком на бурном море и с оазисом в бесплодной пустыне. Веру кроткого сердца Деви предпочитал другим духовным дарам: гениальности, изобретательности, остроумию и Фантазии.
Действие религии, пишет он в названной книге, переживает в земные радости, оно усиливается в то время когда телесные органы слабеют и тело приближается к разрушению. Религия подобно яркой вечерней звезде на горизонт жизни, которая, верую, пронесет свои лучи чрез мрак смерти и по ту сторону станет утренней звездой.
Другой известный швейцарский ботаник и палеонтолог Освальд Геер в своем труд о доисторическом состоянии Швейцарии пишет: „Изучение Флоры и Фауны прошлых веков показывает нам ряд величественных явлений, постепенное приближение к теперешнему состоянию, усовершенствование организации животных, замечательное совпадение преобразования коры земной с развитием органической природы.
Это не позволяет сомневаться, что природа в своем процессе развития представляет бесконечно-величавое гармонически целое, в основ которого лежит план и мысль. Чем более мы познаем жизнь природы, тем более уверяемся, что только вера во всемогущего и все мудрого Творца, от века установившего миропорядок, разрешает загадку природу и человеческой жизни.
продолжение следует… следите за новостями
журнал СТАРООБРЯДЕЦ за 1906 год №07
Наш канал Яндекс.Дзен
