Старообрядческое предпринимательство в России (XVIII — начало XX вв.)
Исследование старообрядчества в России как социально-исторического феномена неразрывно связано с оценкой вклада его в экономическое развитие страны. Все дело состоит в том, что среди его представителей на протяжении столетий сформировался особый хозяйственный менталитет и соответствующее ему поведение, которые реализовались в экономической практике в хозяйственных нишах различных регионов страны и повсеместно сопровождались определенными экономическими достижениями. Опыт и практика подобной успешной деятельности представителей старообрядческих общин в предпринимательстве, вызывает интерес в современном российском обществе. Этот интерес объясняется поисками наиболее эффективных и рациональных форм функционирования рыночных институтов. Поэтому обращение к экономической истории и анализу в ней успешных форм предпринимательской деятельности может быть плодотворным для современного развития экономики России.
Старообрядческое предпринимательство, в своей основе, являлось уникальным феноменом, т.к. развивалось вопреки, а не благодаря действия российских властей. В нем сформировалась особая деловая этика и культура, которые способствовали активной динамике российской экономики во второй половине ХІХ-начале XX вв.[1]
Среди вопросов, касающихся анализа старообрядческого предпринимательства, можно выделить: исследование природы этого русского феномена хозяйственной жизни, этических принципов и норм этой конфессиональной группы, способствовавших ее деловой активности в различных нишах предпринимательства; отличие старообрядческого предпринимательства от европейского протестантизма, активного фактора европейского капитализма; оценку вклада старообрядческого предпринимательства в экономику страны и др.
История экономического развития России свидетельствует о том, что, несмотря на петровские реформы, связанные с привнесением в страну европейского уклада, преобразования Екатерины II, экономика российского общества развивалась в большей степени за счет использования факторов эндогенного свойства, т.е. внутренних ресурсов, которыми она располагало. Таким эндогенным фактором являлась предпринимательская деятельность русских людей, в их числе, и старообрядцев.
В исследованиях о феномене старообрядческого предпринимательства мы находим, пусть не всегда развитые, но прямые доказательства влияния старообрядческих семей и общин на хозяйственную жизнь и предпринимательскую культуру в России. В большинстве своем в этих работах сделан акцент на деятельности предпринимателей-старообрядцев в крупных городах страны, где наиболее заметно осуществлялась хозяйственная практика старообрядцев. В этих городах, особенно в Москве, Саратове, Нижнем Новгороде, деятельность старообрядцев концентрировалась в промышленности, торговле, хлебном извозе, банковской деятельности, водных перевозках грузов и пассажиров и др. Сформировавшиеся в Москве два крупных духовно-административных центра: Преображенское кладбище (беспоповское согласие) и Рогожская застава (поповское согласие) [2] постепенно превратились в центры капитала, направляемого на реализацию инициативных предпринимательских проектов и оказание помощи членам общины в их коммерческой деятельности. В среде предпринимателей — старообрядцев федосеевского толка существовали особые хозяйственные отношения, способствующие накоплению капитала в старообрядческой общине. Они вносили свой вклад в общинную казну и оставляли часть капитала на развитие собственного предпринимательства. Это позволяло родственникам, если они, конечно, являлись старообрядцами, получать единовременное пособие вплоть до потомков седьмого колена. Старообрядцам, получавшим ссуду, ее возврат оговаривался общиной лишь в определенном случае (например, при увеличении оборота, большой коммерческой операции или обзаведении фабрикой и др.). В случае невозвращения займа заемщику давались льготные сроки, а нередко долг просто прощался. В федосеевской общине исключался принцип индивидуального наследования: полноправным наследником являлась сама старообрядческая община.
В исследованиях старообрядческого предпринимательства в меньшей степени выделен региональный аспект, то есть деятельность предпринимателей-старообрядцев и общин в провинции России. В малых городах и торгово-промышленных селах российской провинции в большей мере сохранялись традиции чистоты старой веры, в них чаще всего зарождалось и развивалось предпринимательство, которое по мере накопления капиталов перерастало в крупное, экономически эффективное предприятие.
В торгово-промышленных селах, вотчинах дворян и в городских посадах население издавна занималось текстильным и скобяным промыслами, торговлей.[3] В этих селах, по замечаниям местных священников, проживало множество представителей старой веры. В текстильном промысле занимались изготовлением холстов из льна, конопли и пеньки. Занятие этим промыслом являлось также характерным делом и для жителей сел и деревень Подмосковья и Верхневолжского региона страны. Торговля холстами (белыми и крашениной) позволяла накапливать капиталы. Такая форма предпринимательства и накопления капитала получила определение в литературе «ситцевого капитализма». Если торговая деятельность крестьян холстами в XVIII веке являлась предпринимательством полулегальным, то уже в начале XIX века оно все более легализировалось. В старообрядческих общинах первоначально этот промысел осуществлялся для личных нужд, но по мере включения в контакты «с внешним миром» эта деятельность приобретала вынужденный характер (необходимость выплаты двойной подушной подати). Текстильный промысел постепенно приобретал широкий размах в мануфактурном производстве, впоследствии послужившем основой промышленного развития.
На раннем этапе раскола среди старообрядцев процветал дух аскетических, «рациональных» традиций хозяйственной жизни. Подобная парадигма поведения этих людей способствовала отбору и формированию у них стойких личных качеств, ответственности за свою судьбу. Такой сплав духовных и поведенческих качеств давал импульс к хозяйственной деятельности старообрядцев в сложных для них природно-климатических условиях и приспособлению в различных географических зонах. Основными чертами такой деятельности были:[4]
- — чувство меры, уравновешивающее порывы, эмоции, страсти и соизмеряющее важность различных целей;
- -практический расчет, позволявший жертвовать ближними целями во имя возвышенной цели;
- -трезвость поведения, сила воли, поддерживающие бодрость духа, господство рассудка над порывами чувств;
- — накопление капитала с целью расширения хозяйственной деятельности и доминирования в той или иной экономической нише;
- — сочетание честности в коммерческом деле и ответственности за свои слова и поступки;
- — осуждение показного богатства, низкого качества труда, а также таких негативных проявлений, как воровство и тунеядство.
Подобная характеристика нравственных и деловых черт старообрядцев сближала их с этическими принципами европейских протестантов. Отличие состояло в том, что деятельность старообрядцев в хозяйственной практике основывалась на мессианском понимании ими своей деятельности. Метко это различие подчеркивал исследователь московских купеческих семей, историк П. Бурышкин:
«Старообрядцы смотрели на свою деятельность… не только или не столько как на источник наживы, а как на выполнение задачи, своего рода миссию, возложенную Богом или судьбою».[5]
В мессианской последовательности деятельности этих людей, по мнению С. Булгакова, происходило единение человека, «логоса мира и его деятеля». Такой духовный посыл позволяет оценить роль и вклад старообрядцев, несмотря на их притеснения, как подвижническую деятельность в процессе первоначального накопления капитала в стране и переходе России в стадию промышленного развития. По мнению В. Андреева, «сила раскола состояла в деньгах и капиталах»,[6] т.е. факторах, необходимых для экономического развития.
В становлении предпринимательства в общинах старообрядцев прослеживается определенная динамика. Формированию ее способствовали определенные изменения, происходившие в старообрядческом мировоззрении и в политической жизни страны. Так, если в начале раскола старообрядцы в основном занимали изоляционистскую позицию по отношению к власти и придерживались традиционных эсхатологических воззрений о смысле жизни, замыкаясь в общинах в поисках религиозной, духовной опоры, то уже с конца XVII — начала XVIII вв. в их сознании изменился взгляд в этих воззрениях. В содержании эсхатологической парадигмы старообрядцев возобладали новые представления, ожидание конца света должно сопровождаться активной трудозанятостью в различных хозяйственных нишах. Новая цель, в конечном счете, способствовала постепенному накоплению капитала в общинах и материальному благосостоянию ее членов.[7]
Преобразования императора Петра I в первой четверти ХVIII века коснулись и положения старообрядцев, по отношению к ним ограничивались преследования, но произошло обложение их двойной податью. Необходимость выплаты двойной подати «разбудили» экономическую энергетику в руководителях и наиболее активных членах старообрядческих общин, что способствовало переходу от их изоляционизма к контактам с внешним миром. Примером этому являлась жизнедеятельность Выговской старообрядческой беспоповской общины в Поморье, в положении о хозяйственных операциях членов в которой назывались 45 видов трудовой деятельности, способствующих тем или иным контактам с единоверцами и другим православным населением в различных регионах России.[8] В сознании руководителей и членов общин сформировалась новая модель поведения, признающая хозяйственную деятельность «благим и богоугодным делом». Отношение к торговле стало характеризоваться как «богоугодное дело», даже появилось в лексике старообрядцев понятие «добрый прикуп».[9]
Как следствие перехода к новой парадигме поведения внутри старообрядческой общины стали складываться элементы управления, регламентации обязанностей и строгой иерархии членов общины в трудовой деятельности (староста, надсмотрщики, радетели).[10]
Вторая половина ХVIII столетия, связанная с правлением Екатерины II и Павла I, была периодом политики относительной либерализации отношения власти к старообрядцам. Это также обусловило активную их динамику. Указы Екатерины II разрешали старообрядцам юридическое оформление их права на участие во всех видах экономической деятельности, а также привлечению их к более активному участию в жизни российского общества. Указы 11 октября и 14 декабря 1762 — 1763 гг. «О позволении раскольникам выходить и селиться в России…», распоряжения «О поселении беглых раскольников…», а также речь императрицы Екатерины Великой от 15 сентября 1763 года «О старообрядчестве», сказанная на общей конференции Синода и Сената, были направлены на возвращение в Россию эмигрировавших старообрядцев. Эти и последующие акты 1764, 1769, 1782 и 1785 гг. гарантировали старообрядцам права судебного свидетельства, занятие общественных должностей, отменяли двойной оклад (подать) и разрешали им записываться в любое сословие, кроме дворянства. В соответствии с этими указами старообрядцам разрешалось возвращаться в родные места, отправлять религиозные обряды и заниматься торгово-промышленным делом.[11] Все эти правительственные меры способствовали накоплению в общинах старообрядцев солидных капиталов от хлебного извоза, торговой и промысловой деятельности.
Предпринимательская деятельность старообрядцев вследствие реализации правительственных указов получила развитие в различных регионах России. Так, на Урале они активно участвовали в формировании городов- заводов, в которых развилось металлургическое производство, изготовление оружия и пушек, в горном деле по добыче золота и серебра, драгоценных и полудрагоценных минералов и их обработке. В первой четверти XIX века ревизор Кабинета министров С.Д. Нечаев отмечал: «…Хозяйственная жизнь Урала и даже управление больших торговых городов этой важной горнопромышленной области находятся почти целиком в руках местных купцов-старообрядцев».[12]
Промышленники Урала, в частности Демидовы, хотя сами не были староверами, но подбирали управленческий персонал только из этой категории людей. На других уральских заводах тоже принимали в качестве директоров и технократов горного и металлургического дела почти исключительно староверов. Они настолько преуспели в этом деле, что к 1790-м гг. Россия производила больше железа, чем Англия, и даже вывозила свое железо в эту и другие страны.
Большие старообрядческие общины функционировали в городах Сибири и Алтая, положив основу экономического процветания Томска, Тобольска, Барнаула, Иркутска и т.д. Хозяйственная деятельность старообрядцев в этих регионах России была сконцентрирована в основном в сельскохозяйственном производстве, лесном промысле и торговле.
Концентрация старообрядцев в селах и городах Центрального региона России характерное явление для русского общества. В торгово-промышленных селах
Владимирской, Костромской, Ярославской и Нижегородской губерний проживало много старообрядческих семей. Зачастую старообрядцы были в большинстве своем, крепостными крестьянами, которые проявили предпринимательскую хватку и оборотистость в торговых делах и промысловой деятельности. Недаром таким крестьянам давалась характеристика «капиталистых» крестьян. Образовательный и культурный уровень этих предприимчивых людей из бывших крепостных крестьян-старообрядцев был, конечно, невысоким, однако их деловая сметка поражала современников. Интересное в этой связи замечание сделал академик В. Безобразов, посетивший крупнейшую в стране Нижегородскую ярмарку, куда съезжалось все российское купечество: «Поистине надо удивляться — как удивляются иностранцы — природной даровитости русской натуры и именно даровитости к коммерческому делу, когда видишь, как самородные наши торговцы, едва умеющие разобрать купеческий счет и подписать вексель, справляются с этими иностранцами, большей частью прошедшими до конторы полный курс наук в средних и даже высших учебных заведениях»[13].
Подобная черта предприимчивости русских людей, старообрядцев реализовывалась и в промышленной деятельности этого региона страны. Так, в отчетах, составленных нижегородским чиновником (позже писателем) П. Мельниковым — Печерским, мы находим сведения, что «…в Москве и в ее окрестностях, во Владимирской и Яроcлавской губерниях, то и дело появлялись фабрики, и все раскольничьи».[14]
Старообрядческая предпринимательская деятельность процветала в городах, расположенных по берегам Волги: Самаре, Саратове, Вольске, Нижнем Новгороде, Городце, Костроме, Кинешме, Юрьевце Поволжском (в Юрьевце осуществлял свои проповеди в годы священнического служения лидер Старой веры, протопоп Аввакум). Старообрядческие общины держали в своих руках в этих городах хлебную торговлю, перевоз грузов, рыболовецкий промысел и др.
Предпринимательская деятельность хватких и оборотистых людей среди старообрядцев и накопление в их руках капитала приводили к выделению богатых членов общины и росту их влияния на ее жизнь. Так, после проведения в ноябре-январе 1778-1780 гг. в Москве Собора московских и стародубских старообрядцев-поповцев в организационно-структурной жизни общин произошли изменения. К руководству в них выдвинулись именитые купцы и промышленники. Известно, что первыми руководителями объединенных старообрядческих общин явились богатые купцы, уроженцы Гуслицкой волости Подмосковья, традиционного центра текстильного производства России. Им удалось придать старообрядческим общинам, несвойственные ранее для них, функции коммерческих фирм. «Гуслицкое» руководство общины обеспечивало в столицах интересы не московских финансово-промышленных групп и имело сеть контрагентов по всей России (в Петербурге, Нижнем Новгороде и других городах страны). Эти организации играли роль страховых предприятий, гарантирующих выполнение банковских поручений, взаимных платежей, исполнение векселей, надзор и судебные решения.[15] В селе Иваново руководство старообрядческой общиной беспоповцев федосеевского толка выполняла богатая семья Грачевых. В Подмосковном регионе было множество таких руководителей общин из бывших крепостных крестьян, известной личностью являлся Савва Васильев (Морозов), ставший впоследствии крупным российским промышленником и предпринимателем.
Изменения в управлении старообрядческими общинами касались и их территориального перераспределения. Центры управления ими сосредотачивались в городах. В них же формировались крупные торговые и промышленные компании старообрядцев Морозовых, Рябушинских, Гучковых, Бугровых, Гандуриных, Бурылиных, Третьяковых, Крестовниковых, Хлудовых и многих других. Таким образом, зарождалась династическая экономическая элита в российском обществе, черты которой хорошо подметил П. Мельников-Печерский: «… Они не банкротились вследствие рискованных предприятий; они не пускали сыновей своих в государственную службу, и оттого дети и внуки их не превращались из купцов, ворочавших миллионами, в промотавшихся дворян со вчерашним гербом и с дворянским дипломом».[16]
Эта элита пополняла численность богатых жителей во многих городах России. Так, «…среди сорока богатейших москвичей, дельцов Москвы, тридцать были староверами». Среди 88 тюменских купцов 48 были старообрядцами, «лучшими и уважаемыми людьми в городе». На Урале старообрядцы славились как энергичные и уважаемые предприниматели. Подобное наблюдалось и в других городах России. Во всей стране в конце ХVIII — начале XIX вв., особенно на ее востоке (Заволжье, Урал, Сибирь), большая часть русских капиталов накапливалась в руках городского сословия старообрядцев.
В XIX веке в период перехода экономики России от первоначального накопления капитала к промышленному перевороту деятельность старообрядцев в экономике России все больше легализовывалась, укреплялся их промышленный и банковский капитал.[17] На территории европейской части Российской империи старообрядцы-предприниматели в экономической деятельности конкурировали с предпринимателями, евреями, которые в Прибалтике, Польше, Белоруссии и Украине монополизировали торговлю, сахарное, винокуренное производство и кредитную сферу.[18]
Исследование деятельности старообрядческих общин в экономической жизни России периода первоначального накопления капитала и промышленного переворота позволяет делать заключение о значительном вкладе старообдцев-предпринимателей в экономическое развитие страны. Перед первой мировой войной свыше 60 % торгово-промышленного класса составляли старообрядцы, представители старообрядческих семей контролировали около 70 % банковских активов в Санкт-Петербургском международном банке, Нижегородско-Самарском банке. Северном страховом обществе. Частном коммерческом банке и пр. Аналогичная ситуация наблюдалась и в провинции. Уральский промышленный регион, текстильный Подмосковный и Иваново-Вознесенский районы, созданные при экономической активности выходцев из старообрядческих семей, уже играли важную роль во внешнеэкономических торговых связях России с Европой и азиатским регионом..
Интересы старообрядческих финансово-промышленных кругов накануне русской революции 1917 года (февраль-октябрь) были широко представлены в Государственной думе России и во Временном правительстве.[19] В политике страны лидеры старообрядческой торгово-промышленной буржуазии стремились к освобождению личной инициативы от излишней государственной опеки и зарегулированности. Такими инициаторами являлись А. И. Коновалов, П. П. Рябушинский и Н.А. Второв.
Барышников, М. История делового мира России /М. Барышников. — М., 1994; 1000-летие русского предпринимательства / сост. О. Платонов. — М., 1995; Расков, Д. Старообрядческое предпринимательство в экономике России /Д. Расков //Экономическая история России: проблемы, поиски, решения: ежегодник. В. 3. -М; Волгоград, 2001; Седов, А. Феномен старообрядческого предпринимательства //Старообрядчество: история, культура, современность. В 2 т. — М., 2007; Архипова, Е. Старообрядческое предпринимательство в российской историографии середины XIX — начала XX вв. // автореф. дис. канд. ист. наук. /Е. Архипова. — М., 2013; Таранец, С. Старообрядцы в торговом и промышленном развитии России /С. Таранец. Старообрядчество в Российской империи. Т.2. -Киев, 2013.-С. 128-200.
рустик, о. Старообрядческое Преображенское кладбище (как накапливались капиталы в Москве) /О. Рустик //Борьба классов. — М., 1934. — N 7 — 8; Шемякина, О. Из истории купечества Рогожской общины: источники социальной и семейной атрибуции /О. Шемякина //Мир старообрядчества. В.2. Москва старообрядческая. — М., 1995.
Иванов, Ю. Шуйские раскольники /Ю. Иванов.- Шуя, 1997; Кабанов, А. Старообрядцы владимирских и костромских земель /А. Кабанов.-Иваново, 2010; Столбов, В. Старообрядцы российской провинции ХѴП — начала XX вв. /В. Столбов. — ЕАМВЕКТ Асабетіс РиЫі5Ьіп§. 2011; Красильщиков, А. Фабриканты Красильщиковы /А. Красильщиков. — М., 2000; Петров, А. Середская земля /А. Петров.- Иваново, 1995; Бородкин, А. Старообрядцы Верхневолжья: прошлое, настоящее, будущее /А. Бородкин. — Кострома, 2005; Кузнецова, О. «Человек экономический» в истории промышленного предпринимательства (конец ХІХ-начало XX вв.) /О. Кузнецова. -Иваново, 2005.
Рощин, М. Старообрядчество и труд /М. Рощин. //Материалы Второй научн. конф. «Человек и природа: проблемы социое-стественной истории». — М., 1994; Расков, Д. Хозяйственная жизнь русских старообрядцев /Д. Расков // Вестник СПбГУ Сер. 5. В. 3. -СПб., 1999; Брянцев, М. Концепция труда в расколе /М. Брянцев.// Старообрядчество как историко-культурный феномен. Материалы научно-практической конференции. — Гомель, 2003; Балакер-ская, Г. Этика труда в старообрядчестве /Г. Балакерская //Старообрядец. — N10. Октябрь. 1998
Бурышкин, П. Москва купеческая /П. Бурышкин. — М., 1994. -С.113.
Андреев, В. Раскол и его значение в народной русской истории /В. Андреев. — СПб., 1870. — С.23 — 25.
Керов, В.В. Се человек и дело его…/В.В. Керов. — М., 2016. С.266.
Филиппов, и. История Выговской старообрядческой пустыни /И. Филиппов. — СПб. 1862.
Расков, Д. Хозяйственная жизнь русских старообрядцев В. 3. /Д. Расков //Вестник СПбГУ.- Сер.5,- 1999.
Бородкин, А. Из истории развития старообрядческой экономической модели второй половины XVII — начала XX века.
Полное собрание законов Российской Империи. Собрание первое. Том XVI. 28 июня 1762 — 1765 гг. /сост. М. Сперанский -СПб., 1830. — С.128 — 131, 139 — 140; Карлович, В.И. Исторические исследования, служащие к оправданию старообрядцев.
Зеньковский, С.А. Старообрядцы — технократы горного дела Урала /С. Зеньковский //Русское старообрядчество. Семнадцатый — девятнадцатый века. — М., 2009. — Т.2. — С.619.
Безобразов, В. Очерки Нижегородской ярмарки /В. Безобразов // Русский вестник,- М., 1866. Т. 61. — С. 277.
Мельников, П. (Андрей Печерский]. Собр. соч.: в 8 т. — М., 1976; Кн. 2. Ч. 3. /П. Мельников-Печерский.- М., 1984. — С.13.
Бородкин, А. Указ. соч.
Мельников-Печерский, П. (Андрей Печерский]. Письма о расколе /П. Мельников-Печерский. //Собр. соч. Т.6. — М.,1963.- С. 210.
Рындзюнский, П.Г. Старообрядческие организации в условиях развития промышленного капитализма (на примере истории московской общины федосеевцев в 40-х гг. XIX в.] /П. Рындзюнский // Вопросы истории, религии и атеизма. — М., 1950; Ананьич, Б. Банкирские дома в России 1860-1914 гг. /Б. Ананьич.- Л., 1991; Кузьмичев, А. Русские миллионщики. Семейные хроники /А. Кузьмичев. — М., 1993.; Керов, В.В. Рябушинские: династия старообрядцев-предпринимателей /В. В. Керов. //Старообрядчество: История, Культура, Современность. В.З. — М., 1995.
Таранец, С. Указ. соч. Т.І. — С.10.
Расков, Д. Указ. соч.
ИСТОЧНИК: Старообрядцы в социально — экономической истории 17 — 21 века. В.П Столбов
