Пустынножительство

Важной частью старообрядческого учения является идея спасения души. Земная жизнь — это лишь приготовление к жизни вечной, а лучший способ приготовиться к жизни вечной — отшельничество, «пустынножительство», то есть жизнь, удаленная от грешного мира, его суеты и соблазнов, аскетическая и смиренная, посвященная Богу, молитвам, спасению души. Отсюда популярность среди старообрядцев раннехристианских идей пустынножительства, скитничества для религиозно-нравственного совершенствованя человека.

«Поколения русских подвижников находили спасение в монашестве, вечной молитве, духовном самоусовершенствовании и уединении»,

— писал исследователь старообрядчества С. Зеньковский [1].

Иночество и отшельничество в Сибири особенно были развиты у старообрядцев часовенного согласия, существуют они и по сей день.

Подвиг пустынножительства высоко ценится во всех направлениях старообрядчества — и у поповцев, и у беспоповцев. Скитские старцы всегда имели высокий авторитет в народном общественном мнении, у верующих они считались подвижниками, велико было их духовное влияние на окружающее население. В трудные времена именно у них верующие искали совета и утешения. Аскетически строгая, смиренная и уединенная жизнь в скиту, особенно под конец земной жизни — идеал для старообрядца. Каждый глубоко верующий старообрядец и ныне желает хотя бы конец жизни пожить «без пристрастия земного» (так поется в духовном стихе), провести его в «пустыне», посвящая остаток дней трудам, постам, чтению священных книг, покаянию и непрерывным молитвам. Конечно, пустыней в данном случае именуется местность уединенная и безлюдная, а не лишенная растительности. Напротив, для отшельника пустыней часто была глухая непроходимая тайга.

Прекрасная пустыня,
Прими меня в свою частыню!

-поется в духовном стихе старообрядцев.

Еще первый идеолог старообрядцев и непререкаемый авторитет для них протопоп Аввакум учил:

только тот пройдет в дверь небесную, кто подобен угодившим Богу, у которых «лице и руце и нозе и вся чувства тончава и измождала от поста и труда, всякия находящие им скорби» [2].

Именно так хотели закончить свой жизненный путь «спасавшиеся» в скитах старообрядцы. Традиции пустынножительства не утрачены в Туве и в наше время. В верховье Малого Енисея — на Чевелиге, Большом и Малом Чодуралыге, Акчары, выше Ужепа, в поселке Май и других местах и ныне имеются уединенные старообрядческие поселения — скиты, пустыни (так старообрядцы предпочитают называть свои монастыри), населенные монахами (сейчас уже в основном монахинями и послушницами — еще не принявшими монашеского «накрытия», а лишь готовящимися к этому). В старообрядческой литературе такие поселения еще называются «иноческими обителями».

По-видимому, скиты и одиночные отшельнические поселения в Туве появились вместе с переселившимися старообрядцами. В 1918 году Е.Д. Паздерин, а в 1930 году П. Маслов застали их существование и оставили их описание. Тувинские скиты-монастыри и «пустыни», судя по их описаниям, очень походили на алтайские, которые появились там значительно раньше.

«Отшельники-староверы …- писал об алтайских старообрядцах еще в начале XX века Г. Гребенщиков,- поселялись в наиболее красивых уголках и спасение души своей соединяли с созерцанием красивой девственной природы, тем более что все хотели подражать святым угодникам»[3]. (В наше время скитов и отшельнических поселений на Алтае нет.)

В книге Н.Н. Покровского и Н.Д. Зольниковой [4] о скитах Верховья читаем следующее:

«Скиты верховья Малого Енисея возникли в феврале 1917 года после переселения сюда с Урала одного из осколков знаменитого скита о. Нифонта. В тувинском списке Родословня часовенного согласия, составленного о. Нифонтом в 1887-1890 гг., имеется приписка, сделанная руководителем тувинских скитов о.Палладием. В ней он излагает следующую линию преемственности скитских игуменов Тувы ХХ века: (о. Нифонт) – о.Сергий, — о. Игнатий, — о. Палладий».

Но если судить по воспоминаниям Е.Д. Паздерина, заехавшего в Верховье в феврале 1918 года, то отшельнические поселения и скиты существовали там уже не один год. Кроме красоты, величественности природы и покоя обязательным условием для основания монастырей в Туве были их незаметность и труднодоступность для посторонних. Причины этого понятны: у монахов вообще не должно быть никаких контактов с мирскими. А главное, наученные многолетним горьким опытом, старообрядцы всегда старались прятать свои обители от разгромов, которые регулярно устраивали и царские, и советские власти. П. Маслов о скитах 1930-х годов пишет так:

«Проникнуть туда почти невозможно, это опасно и трудно. Были случаи, когда ловили кого-нибудь из черноризцев, но добиться от них ничего не могли: на все вопросы, даже под дулом винтовки (! – М.Т.) она (так в тексте.- М.Т.) неизменно отвечала: «Раб Божий» [5].

Среди староверов существует мнение, что не каждый верующий может удалиться от мира, поселиться в скиту. К этому важному моменту жизни человек должен быть готов, и готовность эта заключается не только в строгом следовании всем правилам религиозной жизни в течение определенного времени (испытательный срок), но и в отрешении от мирской суеты, от семейных и родственных обязанностей и привязанностей.

«Человека ничего не должно держать дома»; «в монашки можно пойти только тогда, когда ты свободен от мирских обязанностей, когда тобой никто не нуждается и ты ни о ком не думаешь», — так говорят сами верующие. Но далеко не каждый может уйти от мира в скит: домашние обстоятельства, боязнь в немощи остаться без ухода удерживают от такого шага. «Если человек Богу угоден, то он везде угоден, а неугоден, то и там (в скиту.- М.Т.) погибнет»,- говорят некоторые старообрядцы.

Перед постригом — переходом в монашество — человеку нужно отрезать все мирские связи. Поселившемуся в скиту, принявшему монашеский обет человеку уже нет обратной дороги в мир, для оставшихся в миру он как бы умер.

Монастыри-скиты часовенных никогда не были большими по количеству строений и несельников. В наше время в скиту обычно бывает несколько избушек-келий, населенных одной-двумя монахинями или послушницами (черницами). Возглавляет скит игуменья. В 80-е годы ХХ столетия, например, это была матушка Надежда. «Накрытых», то есть принявших обет монашества, называют матушками, если это монах — отцами. Еще памятны ныне живущему старшему поколению старообрядцев монахи, долгое время отшельнически проживавшие в Верховье: отец Кирилл, отец Кастор, отец Евлампий, отец Палладий.

«Сорок лестовок надо отмолить, прежде чем их накроют»,- так говорят старообрядцы о тех, кто готовится к накрытию. Послушничество может длиться несколько лет. При покрытии монахи получают новое крещение и новое имя (по святцам) взамен мирского. Они также дают Богу строгие обеты отречения от мира, целомудрия, послушания, смирения, воздержания. В народном общественном мнении добродетелями монашества, кроме постоянных молений, благочестивости, считаются милосердие, нищелюбие, отказ от мирских соблазнов, предельная скромность.

«Накрытые» надевают черные одежды типа мантии, отороченной красным кантом. Закрывающие тело черные одежды — это уже знак отлучения от мира.

Жизнь в монастырях основывается на строгих христианских правилах, изложенных в «Кормчей». Монашество — это суровое, духовно смиренное житие, подчиненное строгому уставу. Это отшельничество, постоянное обращение к Богу с молитвами. «Говорят тихо, в глаза людям не смотрят»,- так характеризуют монашек побывавшие в скитах мирские. (Напомню, что прямой, открытый взгляд воспринимается в культурах многих народов как вызов.)

Молитвенный труд – самое главное в монашеской жизни. Их жизнь и состоит в основном из многочасовых дневных и ночных молений перед образами со свечой или лампадой и чтения священных старопечатных книг.

Неукоснительно соблюдаются пищевые ограничения, постничество: мясо в пищу не употребляется вообще, а рыба только по определенным дням, в основном по праздникам. Строго соблюдаются все посты, еда обычно принимается два раза в день, а то и один раз. В особых случаях многодневный пост может быть вообще без пищи, а только на воде, а в крайних случаях — и без нее.

Известен также обет безмолвия – одно из самых трудных испытаний, которое накладывает на себя человек (чаще монах), отказываясь говорить, прекращая всякое общение с внешним миром и даже со своими «братьями» на какое-то время или даже навсегда. Обычно давший Богу такой обет и в скиту поселяется отдельно, на определенном расстоянии от других монахов.

Исследователь русского старообрядчества С. Зеньковский пишет об образе жизни монахов-скитников так: «Строгий пост, постоянные поклоны, короткий сон, ношение вериг, жизнь в пустынном лесу и легкая одежда зимой имели целью подавить плоть, заглушить в своем теле соблазны пищи, пола и удобной жизни, строгая аскеза почиталась за проявление истинных христианских добродетелей» [6].

Такая аскетическая жизнь вдали от мира, с суровыми постами, многочасовыми молитвами, сопровождаемыми земными поклонами, в окружении священных книг, икон и немногих близких по вере людей — духовных братьев и сестер — предполагает духовное и физическое очищение человека, совершенствование духа в конце жизни земной, накануне жизни вечной, небесной. Условия жизни в уединенной обители благоприятствуют сосредоточенной внутренней работе над самим собой. Потому-то старцы всегда пользовались авторитетом у простых крестьян-староверов, которые искали в общении с ними моральной поддержки и духовной помощи.

Жизнь в монастыре рассматривается его обитателями как общежитие с общими молитвами, общей трапезой, общим имуществом (за исключением немногих личных вещей). Себя они называют «братьями» и «сестрами». В основном скитская жизнь рассчитана на самообеспечение — отшельник должен кормиться плодами рук своих, поэтому у каждого есть свои посильные обязанности – послушание.

В итоге, строго размеренный образ жизни, определенные физические нагрузки для каждого, отрешение от мирских дел и забот, экологически чистая окружающая среда, вода и пища, не говоря уже об отсутствии вредных привычек, многим отшельникам существенно продлевают срок жизни. Среди монахов-старообрядцев не встретить людей с избыточным весом, посты и земные поклоны позволяют дольше сохранять хорошую физическую форму.

Старообрядцы всегда придавали большое значение высоте и крепости духа человека, если даже физически он стар и немощен. Именно в состоянии духовного подъема, безграничной веры и надо уходить из жизни, так считают они. И жизнь в скитах, по их мнению, лучший способ подготовиться к такому уходу.

Уже в наше время были опубликованы еще одни воспоминания о событиях семидесятилетней давности о монастырях-скитах Верховья. Лидия Зверева, участница переписи 1930 года, побывала тогда в удаленном скиту, поскольку там жила монахиней ее двоюродная сестра Мария (мать Мастрадея), увезенная в детстве в скит бабушкой, и так его описала:

«Землянки находились высоко в скалах, окна были прорублены в потолке и закрывались, как трубы. Было там необыкновенно красиво: стены крашены особой краской, ее из подсолнухов делали, все иконы были обрамлены бисерной вышивкой, и в свете лампадок и свечей все очень красиво переливалось, сверкало. В спаленке стояли лавки. Все обитатели этого монастыря делились по возрасту и полу: парни жили отдельно от мужчин-иноков, у женщин тоже было разделение. [7].

Из воспоминаний старожилов известно, что в 30-40 годы власти боролись с монахами-вероучителями и наставниками как с классовыми врагами и нередко под конвоем «выводили» их из Верховья. По дороге в Кызыл монахам приходилось вместе с конвоирами ночевать в крестьянских избах. Очевидцы утверждают, что некоторые из монахов-мужчин под одеждой носили железные цепи — вериги для умерщвления плоти.

«Сверху привезли в Медведевку монаха, цепи на нем крест-накрест вросли в тело», — вспоминает один из очевидцев, житель Каа-Хемского кожууна [8].

Об отце Палладии у местного населения также существует предание, что он под одеждой носил цепи [9].

Эту же цель, что и ношение вериг, — истязание, умерщвление плоти — преследуют монашки, выдерживая суровые посты, давая обет воздержания от омовений и др. Н.Н. Покровский писал, что в сибирских архивах есть сведения о «матушках-немытушках» беглопоповского софонтиевского согласия (позже, в начале XIX в., это согласие стало именоваться часовенным), относящиеся к XVIII в. [10]. Правда, в наше время монашки отказываются от горячей бани («нельзя ублажать плоть, баня душевно расслабляет, развивает в человеке лень и другие слабости»), но омовений летом в проточной воде не отрицают.

В удаленных от мира скитах и тайных одиночных «пустынях» десятилетиями скапливались старинные фолианты, редкие книги и иконы, предметы культа, образуя ценные собрания сакралий и раритетов. Из истории старообрядческого движения известно, что в таких тайных убежищах укрывались и «начетчики», духовные лидеры и идеологи старообрядческого движения, некоторые из них были авторами литературных произведений самого разного характера — от полемических, религиознофилософских, нравственно-поучительных, мемуарных и агиографических до лечебных травников.

По свидетельству Н.Н. Покровского, в 60-е годы в скиту отца Палладия имелся скрипторий – мастерская по ремонту и переплету старинных фолиантов и тщательно подобранная, ухоженная библиотека в несколько сотен старопечатных и переписанных книг, среди которых имелись очень редкие и даже прежде неизвестные археографам произведения старообрядческих авторов. Хозяин гордился и дорожил своим собранием [11].

В настоящее время обитатели скитов в Туве (в основном пожилые обитательницы) хоть и живут уединенно, но совсем отношений с миром не порвали. Связь с ними поддерживают родственники, они изредка навещают отшельниц, оказывают им помощь. Они доставляют самое необходимое: соль, муку, крупы, свечи, огородный инвентарь и т.д., ремонтируют ветхие жилища, заготавливают дрова, а также передают пожертвования верующих для обители. Однако, по мнению строго верующих старообрядцев, все это уже нарушение монастырского устава:

«Не должны матушки из келий есть покупную пищу, даже муку».

Несмотря на то, что скитов с иноками в Туве стало значительно меньше по сравнению с первой половиной ХХ в., они по-прежнему оказывают духовное влияние на окружающее старообрядческое население. На большие религиозные праздники некоторые глубоко верующие совершают своего рода ближнее паломничество к святым местам — посещают отдаленные скиты для совместных богослужений. В скитах, по мнению окружающего населения, живут люди, посвятившие себя Богу, спасению души, что высоко ценится верующими, также там хранятся глубоко почитаемые и намоленные иконы и священные книги.

Бывает, жить в скиты переезжают в 90-100 лет, уже перед смертью. Таким отшельникам трудно обходиться без посторонней помощи, тогда их сопровождает кто-нибудь из членов семьи. Иногда и сопровождающие также остаток жизни решают прожить в обители. Например, по рассказу информанта М.Д. Супрыгиной (1907 г.р.) из с. Сарыг-Сеп, записанному в 1986 году, ее мать отвезли в келью в верховье Енисея после того, как ей исполнилось 100 лет, вместе с ней поехала ее дочь Мария. Мать там и умерла в возрасте 103 года [12].

Известны случаи семейного поселения в скиту или отшельничества – мужа и жены, у которых дети живут уже самостоятельно. В таком случае они также живут как монахи (не имеют плотской связи), избушку свою называют кельей, а друг друга «брат» и «сестра» и проводят жизнь в постоянных молитвах. Так жил отшельником в 1918 году, по воспоминаниям Е.Д. Паздерина, его дядя Автоном со своей женой [13].

Переезжающие на постоянное жительство в скиты берут с собой книги, иконы, одежду, ткани, муку, другие продукты, иногда скот, например, корову. Так, мать М.Д. Супрыгиной, перебравшаяся в скит вместе с дочерью, увезла с собой 10 пудов муки, корову дойную, масло. Это как бы вклад в общее хозяйство, он становится достоянием всех насельников скита.

Инокини и послушницы имеют постоянные обязанности (послушание), они сами ведут свое скромное хозяйство: одна готовит пищу, другая ухаживает за огородом, третья поддерживает порядок, присматривает за немощными и больными. Уход этот бывает труден, случается, что перед смертью человек какое-то время находится в параличе. За помощью к мирским монахини раньше обращались лишь в крайних случаях: например, в строительстве новых келий.

В книге Н.Н. Покровского и Н.Д. Зольниковой приведен следующий факт:

«В 1950-1960 гг. на Верхнем Енисее крестьяне села Ужеп Рукавицыны (из старинного клана уральских староверов) вместе с соседями ставили и ремонтировали постройки скитов, руководимых о.Палладием, а скитожительницы помогали крестьянам на сенокосе» [14].

Из рассказов старожилов о прошлом известен также случай, когда матушки попросили прислать им дегтю для борьбы со вшами (следствие отказа от горячей бани). В конце ХХ в. связь между обитателями скитов и их родственниками уже поддерживалась постоянно, и монастырская жизнь монахинь по степени зависимости от помощи окружающего населения несколько напоминала жизнь в богадельне, нежели полностью независимое отшельническое существование (как было во времена ранних христиан и как того требует устав).

Еще недавно, вплоть до 80-х годов, въезд в Верховье был строго регламентирован, и властями принимались различные меры, чтобы население старообрядческих поселений, особенно скитов, не увеличивалось. Ныне таких ограничений нет. Однако в силу разных обстоятельств верующий человек далеко не всегда может покинуть дом и поселиться в удаленном скиту, и не всегда близкие люди готовы следовать за ним, чтобы обеспечивать уход. Мне довелось наблюдать у старообрядцев Тувы еще один способ «уйти от мира» — это келейность, уединение уже в пределах своего дома, усадьбы.

Старикам выделяется отдельное, изолированное от семьи помещение — это избушка-времянка или комната, имеющая отдельный вход со двора или хотя бы из сеней, где они доживают последние годы жизни, избегая всякого общения с миром и сводя его к минимуму даже с членами своей семьи (но все же под их присмотром). Весь остаток жизни такие отшельники проводят в уединении и постоянных молитвах.

Пустынножительство, как есть, в прямом его виде.

М.П. Татаринцева
А.А. Стороженко
«СТАРООБРЯДЦЫ ТУВЫ: РЕТРОСПЕКТИВА И СОВРЕМЕННОСТЬ»

СБОРНИК НАУЧНЫХ СТАТЕЙ

Литература и примечания

[1]. Зеньковский С. Русское старообрядчество: духовные искания семнадцатого века.- М., 1995.- С. 74.

[2]. Цит. по кн.: Никольский Н. М. История русской церкви… С.166.

[3]. Гребенщиков Г. Алтайская Русь (историко-этнографический очерк)// Алтайский альманах.- СПб., 1914.- С. 10.

[4]. Покровский Н.Н. Зольникова Н.Д. Старообрядцы-часовенные на востоке России в XVIII – XX вв. Проблема творчества и общественного сознания. М., 2002. С. 465.

[5]. Маслов П. Конец Урянхая. — М., 1933.- С. 124.

[6]. Зеньковский С. Указ. соч. — С. 145.

[7]. Тува ХХ век. Народная летопись. Кызыл, 2001. С. 173. Необычно сложилась судьба Марии (Мастрадеи). Ей все же удалось покинуть монастырь, в годы войны она на фронте была санитаркой, имела боевые награды. Позже вернулась в Туву, а потом в тот же скит, где и окончилась ее жизнь.

[8]. РФ ТИГИ, т.981.

[9]. РФ ТИГИ, т.308, д.2195.

[10]. Покровский Н.Н. Антифеодальный протест урало-сибирских старообрядцев в ХVIII веке. Новосибирск, 1974.- С. 183.

[11]. Покровский Н.Н. Путешествие за редкими книгами. М., 1984. С. 20-21.

[12]. РФ ТИГИ, д.982.

[13]. РФ ТИГИ, д.503.

[14]. Покровский Н.Н., Зольникова Н.Д. Указ.соч. С. 46.

Понравилось! поделись с друзьями:
Пономарь