Первые христиане

 

Верные чада Святой Соборной и Апостольской Церкви именуют себя христианами. Впервые появилось это название в Антиохии: «Целый год собирались они в церкви и учили немалое число людей, и ученики в Антиохии в первый раз стали назы­ваться христианами». / Деян. 11, 2 6 /. Но как понимали первые христиане это свое наименование? Они считали его почетным званием, более высоким, чем все мирские титулы. Самым главным условием для принятия этого названия было для них христианское поведение верующих. Они говорили: «Христиане посвя­щают себя на служение единому Богу. Живут в одном союзе веры и вечной надежды, любят друг друга, как дети одного отца, и узнают друг друга по -признакам невинности и скромности»

Первые христиане называли себя «духовными», так как все обладали Божиим даром — даром — благодатью Святаго Духа. Святой Ириней говорит: «Истинный христианин называется духовным не потому, что он избавился совершенно от всего плотского, но потому, что он находится в общении со Святым Духом. «Всякое неверие — глупость, — говорили древние христиане, — душа не может постичь всего величия и мудрости Божественных предначертаний; поэтому необходима вера, которая устраняет сомнения и дает покой». Они знали, что обетования исполняются лишь по вере каждого; раз вера в человеке не колеблется, Бог может дать все. Это упование на Бога, предание себя Богу — одна сторона веры. Другая сторона заключается в том, чтобы вера была деятельная и проявлялась в делах.

На это христиане обращали большое внимание. Святой Ириней говорит: «Верить — значит исполнять волю Божию». Только ту веру считали они истинной, которая вытекает из горячего сердца и искренней любви и обнаруживается в жизни, полной добрых дел. То и другое связано неразрывно. «Верующим» они называли лишь того, кто был беспорочен в своем поведении.

Одна головная рассудочная вера имела в глазах первых христиан мало цены. «Некоторые люди имеют бесовскую веру, — говорили они. — Они уверяют, что веруют в Бога, и, все-таки, не оставляют своих грехов. Они воображают, что имеют веру, и надеются, что она и без дел сделает их праведными перед Богом. Они вводятся в страшный обман, благодаря своему заблуждению». Христиане говорили: «Для того, чтобы иметь общение с Богом, необходимо вести постоянно до конца дней своих чистую, праведную жизнь; жизнь, загрязненная пороками и беззакониями, не может привести к блаженству. Сколько бы мы ни говорили о вере и о терпении, но раз мы их не проявляем на деле, когда это нужно, слова не только не принесут нам пользы, но даже и повредят.

Если же наши слова подкрепляются делами, мы можем и других убеждать в том, что мы сами выполнили на деле». Пребывание в покорности к Богу является для человека высшим благом. В этом первые христиане были глубоко убеждены. Они говорили: «Тот, кто испытал это, может засвидетельствовать, что человек приобретает вновь душевный мир лишь через покорность воле Божией, ибо истинный мир состоит в том, чтобы чувствовать себя в согласии и единении с волей Божией и иметь охоту лишь к тому, что Бог любит».
Христиане говорили: «Бог требует покорности в вере и любви», —  и заботились о том, чтобы во всем поступать согласно с заповедями Божиими. Следование за Христом было чистейшей радостью для первых христиан.

Никто из них не жаловался на строгость христианской жизни, кроме разве тех, кто не имел искренней охоты быть верным учеником Христовым. Святой Киприан говорит: «Твой закон, о Господи, не предписывает ничего невозможного или тяжкого.
Если бы Твои заповеди были невозможными, и если бы Твоя воля была бы сокрыта от людей, так что мы не могли бы понимать, что Ты требуешь от нас, то многие могли бы быть оправданы в своих грехах. Но так как у нас есть познания их, есть возможность выполнить их, то нет никакого извинения тем, кто их не исполняет». Простота веры первых христиан давала им силу из покорности к Отцу делать и переносить все, что они ни встречали на своем жизненном пути.

Первые христиане жили так праведно, что их ни в чем нельзя было обвинить. Даже отпавшие от Христа могли сообщить о своих прежних единоверцах одно лишь хорошее. Первые христиане доказали своей жизнью, что можно жить, не совершая умышленных грехов. Правда, они не могли совершенно избегать грехов по человеческой слабости, но они всякий грех считали нарушением заповеди Божией и потому всегда старались покаянием восстановить прежнюю чистоту своей совести.

Они говорили: «Для верующего недостаточно, если он только воздерживается от известных грехов, но он еще должен стремиться всеми силами своими убить грех в самых глубоких недрах, сокровенных тайниках своего сердца. Ибо Бог судит также и дела сердца, намерения и мысли; пусть рука не совершила никакой несправедливости, но зато сердце соверши, зло!»

Если Господь видит, что кто-либо всей душой стремится к смирению, любви, молитве и благочестию, Он наполняет душу этого человека светом и любовью, Святым Духом. У такого человека добродетель становится второй природой, так как Господь с ним , и он в Господе. Отсюда и его духовные плоды», — учили древние учителя и пастыри. Однако, древним христианам было совершенно чуждо самомнение, будто они уже достигли последней цели. Так и заповедует святой апостол Павел возрастать в познании и вере и стремиться к большему совершенству.

Истинное и правильное состояние человека заключается в том, чтобы жить всегда как бы в присутствии Бога; из этого хождения перед Богом вытекает упование на Бога и страх Божий. Ведь даже естественный человек, склонный ко греху, часто удерживается от греха в присутствии свидетелей. Каково же должно быть поведение христианина, знающего, что Господь пребывает близ него? Тертуллиан писал: «Где Бог, там и страх Божий — начало премудрости; где страх Божий, там и серьезность, предусмотрительность, прилежание, бдительность, сердечная общительность, внимание к другим и ревность в служении им».

Надежда первых христиан была направлена не на земные, но на невидимые, будущие и вечные блага. Чтобы не давать неверующим повода к глумлениям, христиане старались сохранять тайны своей веры в сокровенности и избегать союзов и препирательств с детьми мира сего. Но в своих собраниях они постоянно говорили о будущей жизни, о тайнах своей веры. Эти беседы укрепляли их и делали способными к перенесению испытаний и страданий, ожидавших их в мире сем от сынов противления.

В сношениях с родными они требовали также самоотречения. Они не отрицали естественной любви к ним; напротив, в жизни своей они обнаруживали много примеров самой нежной любви и преданности своим близким. Но, исполняя завет Христа, который сказал: «Кто отца или мать, или сына, или дочь любит более Меня, недостоин Меня», они ставили любовь ко Христу выше родственных связей. Во времена преследований было особенно важно быть свободным от семейных уз, которые могли быть опасными оковами в минуты борений. Верные исповедники Христа не слушали, даже избегали своих родных, которые хотели отклонить их от надежды на небесную награду.

Пост христиане называли крыльями молитвы, благодаря которым молитва легко возносится к Богу, тело же надо держать так, чтобы оно не господствовало над духом. «Пусть пост не будет лишь голоданием, но прежде всего воздержанием от грехов. Совершенный пост состоит в отвержении всего нечистого и грешного… Такой пост угоден Богу». Что пользы оттого, что мы изнуряем тело воздержанием, если сердце еще более вздувается от гордости?

Что за похвала для нас, если мы кажемся бледными от поста, а желтыми от зависти? Что за добродетель: не пить вина и — быть опьяненным от гнева и ненависти?» В тесной связи с умеренностью находится целомудрие. Даже враги должны были признать, что христиане обладали этой добродетелью. О таких постыдных делах, которые совершались у язычников, они не хотели и слышать. По примеру святого апостола Павла, в первой начальной христианской Церкви многие верующие обоего пола оставались неженатыми. Да и все вступающие в брак вели жизнь свято и целомудренно.

Первые христиане избегали всего, что могло помрачить или нарушить их мир и радость в Боге. Но они знали, что не может быть здоровой, истинной, святой веры у того, кто не имеет креста в своей жизни и терпеливо не несет его. Человек делается христианином не без борьбы и труда, так как христианский путь узок, полон бедствий и скорбей. Мы должны идти этим суровым путем терпения и страдания, если хотим достигнуть вечной жизни».

Страх Божий и любовь к Богу у первых христиан были настолько велики, что они были согласны пожертвовать всеми внешними благами жизни, если бы это Богу было угодно, лишь бы только быть с Богом. Они глубоко верили, что находятся в руках Божиих, и были поэтому всегда необыкновенно счастливы. Ненависть мира к учению Христа для первых христиан была вполне понятна: зло было враждебно благочестию с самого начала; диавол всегда возбуждает к ненависти против благочестивых.

Первые христиане испытали много раз, что они в жизни не могут полагаться даже на близких своих родственников. Часто дети выдавали родителей, и родители злобно преследовали детей. Часто даже несмотря на то, что дети, благодаря обращению ко Христу, освобождались от пороков, родители в своем ослеплении преследовали детей, предпочитая их видеть скорее безбожными, непокорными, легкомысленными и несчастными, чем христианами. Во все времена многим казалось, как будто безбожные на земле наслаждаются большим счастьем, чем благочестивые.

Также и в первые времена христианства многие не могли примириться с видимым благоденствием неверующих. Первые христиане в данном случае говорили, что разум необходимо отдать в послушание вере, что верующий должен судить о себе и о другом не по внешнему, но смотреть единственно очами веры на все в жизни. Они не придавали большого значения внешним обстоятельствам: бедности, болезни, каким-либо другим бедствиям. Поэтому они и не считали себя несчастными. Они говорили: «Скорее надо пожалеть того, который живет «счастливо», но в грехах». В то время, как и теперь, мир считал подобный образ мыслей глупостью.

Человеческая слепота не могла постичь, что в смиренном несении своего креста для христианина скрывается великое блаженство. Где крест, там и блаженство; где узы, там вера крепче, там больше силы и твердости. Чем сильнее поражает христиан диавол, тем сильнее разбивается он сам. Слово истины произрастает лучше всего там, где слуги Христовы находятся в узах и скорбях многих.

Самым серьезным страданием, которым подвергались первые христиане, было мученичество. Мученик назывался собственно «свидетелем». Мучениками считались такие люди, которые, исповедав перед врагами свою веру, претерпевали ради Христа всевозможные мучения и даже смерть. Но первые христиане называли мученичеством не только одно это отдание жизни за Христа в собственном смысле, но также и терпеливое, смиренное перенесение скорбей и бедствий в жизни. Они называли это бескровным мученичеством и прославляли его не менее первого, так как долгое время нести свой тяжёлый крест иногда труднее, чем отдать жизнь в несколько дней, часов и минут.

Святой Киприан пишет: «Нероны, Диоклетианы и Деции тиранствовали не всегда но сатанана никогда не прекращает преследовать тех, которые вступили в борьбу с ним. Вероятно, в будущем настанут времена, когда не будет преследований, но никогда не будет недостатка в борьбе и страданиях, которыми
праведники, видимо, осязательно прославят Бога. Нет палачей и разбойников, но есть злые похоти, которые ежедневно дают поводы к мученичеству. Вся земная жизнь, общая злым и добрым, готовит нам мученический венец, если мы переносим его кротко и благодарно».

Пытки и мучения, которым подвергались христиане, были весьма разнообразны. Прежде, чем их на смерть вести, их заковывали в цепи и заключали в темницы. Язычники часто подкладывали под заключенных разбитые стекла, чтобы помешать их сну. Иные должны были долгое время терпеть голод и жажду и притом исполнять тяжелые работы. долгое время терпеть голод и жажду и притом исполнять тяжелые работы.

Многие умирали от голода или от истощения. Многие христиане были сосланы на рудники, как самые опасные преступники. Им выкалывали глаза, раскаленным железом делали метки на лбу. Заставляли их нагими, в голоде и холоде, под бичами, исполнять самые опасные работы, пока они не погибали самым жалким образом. Среди различных родов казни самым легким было обезглавливание.

Часто казнили, распиная на кресте, причем осужденных иногда прибивали головой вниз, как, например, святого апостола Петра. Часто зажигали целые дома, в которых находились христиане; других сжигали на кострах, причем иногда сжигали медленно, чтобы их мучения были чувствительнее и дольше. Особенно ужасно было, когда христиане, облитые смолой или воском или обвитые соломой, медленно сжигались ночью вместо факелов.

Сотни таких «факелов» было сожжено перед дворцом Нерона. А сколько мучеников было растерзано дикими зверями в амфитеатрах и цирках! Иным отрезали носы и уши, выкалывали глаза, сдирали кожу, раздробляли челюсти, выдергивали зубы, вливали в рот горячую смолу или вонючие жидкости, вырезали языки, отрезали руки и ноги, разбивали молотком локти и колени и тому подобное. Нельзя, видимо, выдумать таких мук, каких не претерпели бы христианские мученики.

Лишь упование на Того, Кто сказал: «Мужайтесь. Я победил мир»,- давало им силу перенести все это. Первые христиане учили, что каждое доброе дело и каждое самоограничение, основанные на воле Божией, сами по себе уже представляют служение Богу. Блаженный Августин говорит: «В чем может выразиться лучше благочестие, как не в служении Богу, и чем можно ему служить, как не любовью?» Святые отцы Церкви пишут: «Любовь не спрашивает, что она должна и что может сделать, и что из всего этого выйдет… Любовь не утешает себя невозможностью и не ищет отговорок в трудности доброделания.

Любовь сама прокладывает новые пути. Если любовь к Богу и людям исходит из чистого сердца, то отбрасываешь легко похоти мира и с радостью совершаешь то, что человеческой слабости кажется тяжелым и неприятных!. Истинно любит лишь тот, кто добровольно и охотно, без страха, печали, принуждения исполняет заповеди». «Для верующего нет ничего невозможного, для любящего — ничего тяжелого, для кроткого — ничего неприятного, для смиренного — ничего слишком высокого; ибо благодать Божия помогает им, а желание исполнить заповеди делает все легким». Любовь вызывает ответную любовь; это неизменный закон духовного мира.

Поэтому даже противоестественно было бы не любить Того, Кто прежде возлюбил нас. «Воистину неразумна ты, о душа, — говорит один из первых христиан, — что не любишь или мало любишь Того, Кто идет тебе навстречу со Своей безграничной любовью и дает тебе столь дивные обетования». Одну женщину, в которой первая любовь ко Христу охладела, спросил однажды печально один христианин: «Что ты нашла в Исусе достойного порицания, что оставила Его?» Этот вопрос так тронул женщину, что она вновь обратилась ко Христу. Блаженный Иероним пишет: «Истинная любовь заключает в себе громадную силу; нет ничего мужественнее и героичнее, чем любовь. Если мы истинно любим Христа и знаем, что мы искуплены Его кровью, то мы должны желать и делать только то, что Он от нас хочет».

Особое внимание первых христиан было обращено на молитву. Они говорили: «Каждый христианин должен во всякое время пребывать в непрестанной молитве для того, чтобы Господь услышал его, когда душа его придет в изнеможение от различных испытаний». При этом они особо заботились о том, чтобы молитва исходила от искреннего сердца, жаждущего спасения души и избавления от греха.

«Молитва не приносит пользы, — учили древние христиане, — если тот, кто молится, продолжает упорствовать в своих грехах… В молитве человека все должно взывать к Господу: и вера, и дела, и желания, и скорби… и все наши мысли».

Огромное значение придавали христиане общественной молитве. «Мы собираемся, — говорили они своим противникам, — для того, чтобы сообща воздать хвалу нашему Богу, дабы общими силами, посредством немых прошений и соединенных молений, могли одержать победу». В общей церковной молитве заключается согласие, единодушие, общение, живая связь многих живых и умерших, как бы вся вселенная.

Не потому ли Господь обещал даровать все то, что испрашивают люди в совокупных своих братских молитвах? Вот какую силу имеет общая христианская молитва! Преподанная нам самим Спасителем «Господня молитва», как ее называли и первые христиане, пользовалась у них особым предпочтением. Ее читали они ежедневно, почему она носила еще название «ежедневной молитвы».

В таком же постоянном употреблении были у них и псалмы Давыда. Нет сомнения, что первые христиане молились повсюду и на всяком месте, да как могли этого не делать люди, ощущавшие в себе живого Христа? Они предпочитали, однако, выбирать для молитвы уединенные и спокойные места, следуя в этом случае примеру Спасителя, который часто удалялся в пустыню для молитвенного общения с Богом Отцом. Святой Иоанн Златоуст в свое время учил так: «Молиться могут все: тот, кто ходит по торжищам, и тот, кто заседает в совете. Можно спасти свою душу, не покидая свою мастерскую, своего ремесла и постоянно работая».

Первые христиане придавали большое значение общему церковному пению. Прекрасно описывает блаженный Иероним, как в те далекие времена священные песнопения светлым лучом озаряли всю жизнь первых христиан: «Куда бы ты ни пошел, ты встретишь пахаря, идущего за плугом и поющего радостное «Аллилуйя», трудолюбивого жнеца, утешающегося пением псалмов и виноградаря, воспевающего хвалебные песни Давыда.

Таковы наши песнопения — «песни Божественной .любви», как их вообще называют». Однако, блаженный Иероним нашел необходимым обратиться к христианам и в те далекие времена с таким увещанием: «Если вы воспеваете Бога псалмами и песнопениями, то в ваших сердцах должно происходить то, что выражает ваш голос». Первые христиане полагали, что благочестивое и усердное пение изгоняет из сердца дух печали и уныния.

К таинству причащения допускались только духовно возродившиеся люди. «Никто не может воспринять причастия, — говорит святой Иустин мученик, — как только тот, кто омылся в купели возрождения для оставления грехов, и кто живет так, как повелел Христос». «Не должен приступать к трапезе Господней ни жестокосердый, ни порочный, — пишет св. Иоанн Златоуст. — Все это говорю я как вам, приступающим к святому причастию, так и вам, раздающим его… Не должен приобщаться тот, кто не истинный последователь Христа, никто не должен вкушать святого хлеба, у кого сердце нечисто, как у Иуды, чтобы не пострадать подобно последнему».

Искренность влечения к принятию святых тайн была мерилом действительной любви христиан к Господу. Поэтому ничего нет удивительного в том, что первые христиане очень часто причащались, тем более, что они ежечасно должны были быть готовыми принять смерть от язычников.

Святой Киприан говорит: «Нам предстоит очень трудная и страшная борьба, для которой мы должны вооружаться с неподдельной верой и сильной помощью, как борцы за Христа, для того ежедневно мы и вкушаем из чаши кровь Христа, чтобы мы сами ради него могли пролить свою собственную кровь». До и после святого причастия верующие обменивались так называемым «лобзанием любви». Так жили и такими были первые христиане.

Составлено по книге Г. Арнольда

А.Шмырин, г. Соликамск.

Больше статей на нашем канале «Яндекс.Дзен»

 а так же «ИСТОРИЯ»