Образ жизни у старообрядцев Тувы

Запреты и ограничения в религиозно- обрядовой и обыденной жизни у старообрядцев Тувы

Говоря о наиболее характерных особенностях образа жизни, материальной и духовной культуры старообрядцев, особенно тех, у кого еще крепки устои староверия, нужно сказать, что они прочно связаны с их религиозным мировоззрением и во многом подчинены ему. Именно этим объясняется своеобразие их стиля жизни, поэтому у них на все свой взгляд, своя система жизненных ценностей, своя мера вещей. Более того, можно даже сказать, что та часть традиционной материальной и духовной культуры, которая связана с религиозными убеждениями, с религиозными обрядами, оказалась менее подвержена влияниям и переменам и сохранилась у старообрядцев лучше всего.

Все своеобразие старообрядческого движения, его часто трагическая история были связаны именно с упорным отстаиванием религиозных убеждений, хотя это движение имело также мощные социальную и культурную составляющие. Но в первую очередь стремление сохранить старую веру определяло все в жизни многих старообрядцев — от места жительства, как уже говорилось, удаленного и уединенного, выбранного часто не по своей воле, а из желания уйти от преследователей, от иноверческого окружения, до образа жизни, жизненного уклада и внешнего вида.

Строго придерживаясь дониконовских старинных церковных правил, обрядов, обычаев, старообрядцы связывали эту церковную обрядность с элементами традиционной русской бытовой культуры, и материальные формы культуры рассматривали уже как некую божественную сущность, часть старой веры, непременную принадлежность старообрядчества. Примером могут служить старинные предметы культа — лестовка, подручник, в настоящее время сохранившиеся лишь у старообрядцев, традиционная одежда, борода у мужчин, всегда покрытая голова у женщин, особые намогильные сооружения и
др.

«Включение бытовых явлений в число религиозных предписаний придавало особую живучесть многим элементам русской традиционной культуры». [1]

Это, конечно, не значит, что у старообрядцев какая-то иная культура, чем у всего прочего русского населения. Отмеченные особенности скорее можно назвать субкультурой, они не выходят за рамки традиций, общих для всего русского народа. Более того, отличается эта культура именно тем, что сохранила в себе больше исконно русских, корневых национальных черт, традиций, характерных для того времени, когда в России произошел раскол, и меньше подверглась поздним, в основном западным влияниям, которые мощным потоком шли в Россию в петровскую эпоху и все последующее время.

Исследователи старообрядческого движения, старообрядческой культуры выделяют их основной мировоззренческий принцип — традиционализм.

«…Глубокий и всеобъемлющий традиционализм…позволяет объединить все толки и согласия старообрядцев. Этот общий принцип мировоззрения, диктующий старообрядчеству стремление к сохранению традиции и к воспроизводству в той или иной степени полноты «отеческой веры», культуры, духовно-нравственной, семейной и социальной жизни, создал и общие «инструменты», позволившие движению в течение веков сохранить традиционную русскую культуру как систему».[2]

Настойчиво стремясь сохранить древнее благочестие, веру в том виде, какой она была до никоновских реформ, старообрядцы и во всем прочем старались сохранить, удержать в жизни, своем быту эту старину. Консерватизм старообрядцев и был тем самым основным «инструментом», который позволял сохранять, канонизировать не только религиозную старину, но и бытовую. И сегодня в их материальной, духовной культуре больше архаичных элементов, и сама она меньше подверглась поздним влияниям по сравнению с культурой остальных слоев русского общества.

Настойчиво стремясь сохранить древнее благочестие, веру в том виде, какой она была до никоновских времен, старообрядцы и во всем прочем старались сохранить, удержать в жизни, своем быту эту старину. Правила и регламентации, изложенные в старопечатных и рукописных вероучительных книгах, бережно хранящихся почти в каждом доме верующих, регулирующие религиозную и обыденную жизнь христианина, они старались строго выполнять. Тем более, что в старообрядческих сочинениях часто повторяется угроза тем, кто не боится нарушить эти нормы, терпимо относится ко всяким новшествам и сам готов их принять:

«Аще кто убавит или прибавит к тому, яже расписахом, да будет проклят!»

Консерватизм, настороженное отношение ко всяким новшествам и были тем самым главным инструментом, который позволял сохранять, канонизировать не только религиозную старину, но и бытовую. «Консерватизм – стержень умонастроения и поведения старообрядцев, элемент их учения», — отмечают многие исследователи [3].

И сегодня в культуре староверов Тувы. Долгое время живших в изоляции от «мира», сохранилось больше архаичных элементов, и сама она меньше подверглась поздним влияниям по сравнению с культурой других слоев русского этноса.

Религиозные правила у старообрядцев более строги по сравнению с обычными православными, в них больше запретов и ограничений. Система запретов и ограничений «служила, — пишет Н.Н. Покровский, — разделению на «своих» и «чужих», отгораживанию от «антихристова мира» и предотвращения растворения в нем» [4].

Свою религиозную и обыденную жизнь в постоянно меняющихся условиях старообрядцы старались определенным образом регулировать, соблюдая определенный порядок и устойчивость. Для этого проводились соборы, на которых и обсуждались самые насущные вопросы. Так, староверы беспоповцы часовенного, поморского, страннического и других согласий, проживающие в Сибири, время от времени проводили региональные соборы, часто носившие конспиративный характер. В них принимали участие представители крестьянских и скитских общин данного согласия. На соборах после обсуждений и нередко бурных споров принимались обязательные к исполнению верующими, имеющие нормативный характер уложения и постановления, касающиеся религиозно-обрядового и бытового поведения «истинных христиан» (так называют себя старообрядцы) и обязанностей наставников. Подтверждались также существующие запреты и ограничения, иногда некоторые из них снимались.

В собрании старопечатных и рукописных книг отца Палладия, несколько десятилетий руководивший старообрядцами верхнего Енисея, имелся сборник урало-сибирских старообрядческих сочинений, содержавший уложения и постановления соборов старообрядцев часовенного согласия на протяжении XVIII – XX вв. [5]. Ими и руководствовался наставник, принимая важные для жизни общины решения, окормляя паству.

Самыми строгими были запреты на смешение с иноверными (никонианами).

«Християнам с никонианами и единоверцами дружбы не имети, в питии и ядении и поклонами не сообщатися»[6].

Если же человек не по своей воле находился на чужбине или был отдан в солдаты, то правило гласило:

«Кто был в солдатах или на чужой стороне и приобщался к еретической вере, таковому проклинать ту ересь, которой он приобщился» [7].

Понятен смысл таких запретов: избежать ассимиляции с никонианами, омирщения, сохранить в чистоте старую веру.

Строги были также запреты на искажение истинного христианского облика, сквернословие, табакокурение, на некоторые виды еды и др. Например, в Соборном уложении от 1890 г. сказано:

«Кто торгует табаком или сам употребляет курить или нюхать, то у таковых людей детей не крестить и
самих не принимать, дондеже отрекутся того не творить» [8].

А в Тюменском соборном уложении от 1840 г. говорится:

«Но предки наши пьянственного пития ненавидели вконец. Тако и мы, ревнуя учению и преданию наших древних учителей, заповедуем: християнам пива хмельного не варити, и винныя напой оставляти, и чай христианам в домы свои не носити и не питии его, матерными словами не ругатися и одежду необычную христианам не носити – мужскому полу и женскому» [9].

То же говорится в соборном уложении 1906 г.:

«Воздержания ради вино и чай оставить, то есть не пить» [10]

и соборном уложении 1927 г.

«Пинжаки и сапоги со скрипом и женам необычную одежду не носить, а носить обычную крестьянскую одежду» [11].

Священник Н. Путилов во второй половине XIX в. писал о старообрядческой (беспоповской) общине Усинска так:

«Всякие увеселения в общине запрещались, посты и праздники должны были строго соблюдаться, без благословения настоятеля никто не смел приступить ни к малейшему делу»[12].

Когда-то старообрядцам некоторых толков нельзя было пользоваться деньгами, употреблять в пищу картофель, вообще использовать покупную пищу и одежду, поэтому в каждом доме имелись ткацкие станки – кросна (в конце ХХ в. кросна уже были не в каждом старообрядческом доме, их могли на время взять у соседей, если нужно было наткать домотканой ткани или половики). Нельзя было получать паспорта — «на них печать антихристова», нельзя было с иноверцами садиться за один стол — «нечестивые» и т.д.

Некоторые ограничения со временем были отменены соборами. Например, постановлением Бийского собора 1912 года было разрешено употребление картофеля, а через шестьдесят лет постановлением Минусинского собора уже допускалось употребление в пищу макаронных изделий. Снятие запрета на соборе тщательно обсуждалось и аргументировалось, взвешивались все «за» и «против», искали и находили аналоги в священных книгах. Постепенно жизнь вносила свои поправки, количество запретов несколько уменьшилось уже на памяти одного-двух поколений приверженцев старой веры.

У часовенных до сих пор строго соблюдается правило несмешения в молитве (нельзя молиться вместе или в присутствии иноверных), в еде и питье.

Совместная трапеза, которой предшествует молитва, а затем ею же и завершается, имеет глубокий смысл объединения сотрапезников перед Богом. Чашечничество, распространенное в среде старообрядцев, в том числе и среди часовенных (нельзя питаться из одной посуды, вместе или в присутствии иноверных) – также одна из форм религиозной консолидации, защита от смешения с «падшим» миром. «С щепотником (так называют староверы никониан за троеперстие — щепоть.- М.Т.) не молись, не дружись, за один стол не садись». Если же у староверов возникала необходимость останавливаться в чужом доме, какое-то время жить и питаться вместе с мирскими, то они посуду брали свою, даже если были в гостях. Мыли свою посуду тоже в своей чашке. На такой случай существовало правило, изложенное в постановлении Чулымского собора от 1909 г.

«Аще куда случайно прилучится съездить, в продолжение недели или две, на квартирах у еретиков хлеба и воды не брать. Так же равно и у христиан, которые с еретиками имели сообщение, ничего у них не ясти» [13].

Если старовер поел или попил в доме нестароверов не из своей посуды, это почиталось за грех, который надо было отмолить, и все это время в своем доме согрешивший должен был питаться отдельно от всей семьи. Только после «очищения» он мог снова со всей семьей есть из одной общей чашки.

Строгое чашечничество, как и многие другие запреты, количество которых определялось уставом толка или согласия, тоже одна из форм избежать «мирщения», способ ограждения старообрядцев от внешнего мира, поддержания и выражения их группового единства.

Требование это для твердых в вере старообрядцев было столь неукоснительно, что еще в недалеком прошлом, оказавшись в тюрьме, армии, больнице, в других экстремальных для старообрядца ситуациях, некоторые отказывались принимать пищу, воду и нередко гибли. В книге Н.Н. Покровского и Н.Д.Зольниковой приводится факт из биографии о. Палладия, почти сорок лет возглавлявшего часовенных Тувы, о том, как во время красноярской пересылки он сумел добиться от начальства разрешения ездить в сопровождении конвойного на Енисей с бочкой за «своей» водой (позднее он воспользовался этим для успешного побега) [14].

Из воспоминаний много лет жившего среди староверов Тувы, когда-то бывшего приверженца старой веры Евлампия Паздерина, известен также случай, относящийся ко второй половине 1930-х годов. «Отец Игнатий был взят под стражу для выяснения дела, почему убегают монахи в горы, довезен до Бельбея, а в Бельбее убежал в лес раздетый, поморозил ноги и руки, после чего жил в кызылской больнице. Не принимал пищу совершенно, считал, что из рук еритиков и антихристовых слуг есть нельзя. Воду для питья ему приносила какая-то бабка, говорила, что она купила в магазине новую кастрюлю и приносит ему воду с речки. На 17-й день он скончался» [15].

Вообще всякое общение с мирскими, а особенно с «кадровыми» — советскими чиновниками считалось «мирщением», и его нужно было отмаливать как грех. Нельзя было ни общаться с ними, ни даже касаться их.

В воспоминаниях русских старожилов Тувы — не староверов особое удивление вызывала вторая скоба на двери у некоторых старообрядцев часовенного согласия, одна — для своих, другая — для мирских.

«После тебя даже дверную скобу обмоют»,

— так неодобрительно отзываются об этом обычае нестарообрядцы. (Интересно, что о двух ручках на двери дома у некоторых современных староверов-беспоповцев – для «своих» и для «мирских» — пишут исследователи старообрядцев других регионов.) [16]..

П. Маслов в свое время тоже обратил внимание на этот обычай и пояснил это так:

«Браться за дверную скобу «истинного христианина» это ведь то же, что поздороваться за руку» [17].

Старообрядцы, ушедшие «от мира», боясь осквернения, стремились не допускать этого.

Долгое время в среде старообрядцев Верховья существовал запрет фотографироваться. Даже в местном краеведческом музее, в котором благодаря многолетней подвижнической деятельности фотографа краеведа В.П. Ермолаева хранятся тысячи фотоснимков Тувы первой половины ХХ в., почти нет фотографий староверов, по-видимому, они не давали на это согласия. Довольно распространен среди них был также отказ от получения паспорта, не только из-за того, что этот документ – печать «антихриста», но и требующий фотографии.

Академик Н.Н. Покровский, интересовавшийся причинами запрета на фотографирование у обитателей скитов, излагает их объяснение так:

«…при крещении человек получает невидимое сияние вокруг головы, которое после кончины служит ему пропуском в рай. При каждом греховном деянии количество сияния уменьшается. Во время фотосъемки оно улавливается аппаратом и тем самым сокращается» [18].

В конце ХХ в. в домах крепко верующих жителей Верховья уже было электричество, но не было телевизоров, (существовал запрет смотреть телевизор), хотя имелось немало другой хозяйственного назначения техники – сепараторы, стиральные машины, бензопилы и др. Запрещалось также слушать развлекательные радиопередачи, хотя радио пользовались, охотники, рыбаки слушали сводки погоды по радио и даже для этих целей брали с собой на охоту в тайгу транзисторные приемники. То есть, наставники запрещали использовать ту часть бытовой техники, которая могла разрушить идеологию староверия, посеять сомнения в душах верующих, пошатнуть веру.

До недавних пор даже кладбища старообрядцы стремились иметь отдельные от мирских.

В целом же многочисленные запреты и ограничения для глубоко верующего старообрядца имели значительный внутренний смысл, в какой-то степени закаляли волю, дисциплинировали его поведение. Идея же духовной пользы самоограничения, воздержания от мирских искушений облегчала строгое исполнение всех запретов и возвышала верующего, преодолевшего свои соблазны и слабости, в собственных глазах. Духовный подвиг преодоления собственных искушений и соблазнов, например, во время длительных постов, отпор «антихристовым прелестям» в жизни в целом укреплял внутренние силы человека, давал ему глубокое моральное удовлетворение.

Наиболее крепкие устои старой веры в настоящее время сохранились у старообрядцев часовенного согласия. Однако строгий устав, запреты и ограничения, им предписываемые, оставляют вне собора значительную часть населения Верховья, особенно молодое поколение, которое идентифицирует себя в качестве приверженцев старой веры. Тем не менее, старшее поколение не видит в этом особой угрозы для староверия, считая, что годы свое возьмут и люди, сегодня остающиеся вне собора, став старше, все равно обратятся к вере своих предков.

М.П. Татаринцева
А.А. Стороженко

«СТАРООБРЯДЦЫ ТУВЫ: РЕТРОСПЕКТИВА И СОВРЕМЕННОСТЬ »

СБОРНИК НАУЧНЫХ СТАТЕЙ

Литература:

[1]. Кремлева И.А. Старообрядчество//Русские. М.. 1999. С. 716.

[2]. Поздеева И.В. Личность и община в истории русского
старообрядчества//Старообрядчество: история, культура, современность. Тезисы. М., 1997.
С.24.

[3]. См., например: Расков Д.С. Хозяйственная этика русского
старообрядчества//Старообрядчество: история и современность. Местные традиции, русские
и зарубежные связи. Улан-Удэ, 2001. С. 45.

[4]. Духовная литература староверов востока России XVIII – XX вв. Новосибирск,С. 705.

[5]. Там же.

[6]. Соборное уложение Тюменского собора 13 ноября 1840 г.// Духовная
литература староверов востока России XVIII – XX вв. Новосибирск, 1999. С. 337.

[7]. Постановление Рамыльского собора 21 января 1890 г. с включением
Теренкульского собора 1889 г.// Духовная литература староверов востока России XVIII – XX
вв. … С. 356.

[8]. Там же. С. 357 – 358.

[9]. Соборное уложение Тюменского собора 13 ноября 1840 г.// Духовная
литература староверов востока России XVIII – XX вв. Новосибирск, 1999. С. 337.

[10]. Бийское соборное уложение 22 – 23 ноября 1902 г.// Духовная литература
староверов востока России … С. 362.

[11]. Бикинское соборное уложение 27 декабря – 2 января 1927 г.// Духовная
литература староверов востока России … С. 377.

[12]. НМРТ, д.10523/26. С. 17.

[13]. Постановление Чулымского собора на заимке Юльевской от 1 – 2 февраля 1909
г.// Духовная литература староверов востока России … С. 367.

[14]. Покровский Н.Н., Зольникова Н.Д. Староверы – часовенные на востоке России
в XVIII – XX вв. Проблемы творчества и общественного сознания. М., 2002. С. 98.

[15]. РФ ТИГИ, т. 982.

[16]. Дронова Т.И. Старообрядчество на Нижней Печоре//Этнографическое
обозрение, 2001, № 6. С. 42.

[17]. Маслов П. Конец Урянхая. М, 1933. С. 136.

[18]. Покровский Н.Н., Зольникова Н.Д. Указ. соч. С. 446.