журнал «Церковь» (Старообрядческий церковно — общественный журнал 1905 год)
Начало старообрядческой мысли.
Церковно-богословское развитие в древней России еще ждет своего историка. Несмотря на очень широкую разработку внешних событий церковной и гражданской истории, до сих пор очень слабо исследовано собственно развитие у нас христианских правовых и нравственных понятий. О процветании христианства в России задолго до св. Владимира дают ясное свидетельство блаж. Ироним и некоторые древнейшие арабские писатели. Помимо известных сказаний о проповеди св. ап. Андрея Первозванного, имеются еще сведения, что при императорах — язычниках епископы Иерусалима имели связь с южною Россией и проповедовали здесь. Достоверно известно, что Константин Великий и Иоанн Златоуст принимали весьма деятельное участие насаждении Христовой веры на русской земле, среди „Росов».
Христианство шло в Россию по тремя главными путями: чрез Кавказ и Черное море от. Сирии, Палестины и Египта; чрез Константинополь — от Греции с запада—от Италии. О силе и значении этих влияний судить в настоящее время очень мудрено, но несомненно, что каждое из них имело свою особенную окраску. После греческого наиболее сильным было влияние восточное, т,-е. сирийско-палестинское. Среди сказаний, находящихся в древнейших славянских, рукописях, имеется множество таких, которых нет в древнейших греческих источниках, это переводы с армянского, сирийского и коптского языков. Это восточное влияние, вероятно, было более древним, чем греческо-византийское.
Во времена иконоборчества христиане южной России имели сношения не с иконоборной Византией, а с Ивертей и через Малую Азию с Палестиной. Несмотря на необычность для того времени этого пути, он как будто бы был давно знакомым и хорошо известным. Возможно, что южно-русские христиане вспомнили о первых своих сношениях с первобытными христианскими странами,—о сношениях, который были забыты в VII и VIII в веках. Апостольская проповедь несомненно дошла до северного Кавказа и отсюда, естественно, могла преемственно распространиться дальше, к Дону.Временами св. Владимира христианство у нас не началось, а уже закончился древнейший его период на Руси, и это ознаменовалось принятием от Византии церковно-богослужебных обрядов и церковно-канонического устроения жизни. Это обрядовое, исключительно внешнее и государственное устроение церкви не было почвою или фундаментом распространения самой веры и общечеловеческих христианских понятий. Вера за столетия пред этим уже действовала здесь и развивалась не только количественно, но и качественно, воспитывая в людях утончённые нравственные христианские понятия.
Приняв от греков внешнее и государственное устроение уже давно существующей церкви, русские не приняли от них ни одного из нравственных христианских понятий, касающихся жизни личной и общественной. Эти понятия нашим предкам были известны раньше официального торжества христианства в России; в этом отношении предки наши были решительно независимы от греков, стояли даже выше их; греки в глазах русских всегда были лукавыми людьми. Такое воззрение не могло бы создаться, если бы русские при Владимире стояли ниже греков в нравственном истинно-религиозном отношении.
В России, как в вершин конуса, сходились нити очень многих христианских местных церквей. От Византии сюда шла богослужебная практика и церковно-канонические порядки. В обход Византии, чрез Кавказский хребет, доходила сюда религиозная мысль более дальних первобытных церквей Египта, Палестины и Сирии,—мысль полная восточного творчества и глубокой критики.
Несмотря на всегдашнее единство церквей византийской и александрийской, между ними была глубокая чисто человеческая разница. Византия с самого своего основания, со времен Константина Великого, отличалась от всех других церквей внешним церковным строительством, созданием богослужебного устава и т. д. Императоры наградили патриархов пышными саккосами, Юстиниан построил храм св. Софьи. Религиозное творчество всех других византийцев, всего народа, шло в этом же направлении.
В противоположность этому, в Александрии на первом плане стояло церковное учительство, возвышение человеческого духа в евангельской истине, в построении на этой истине всех людских отношений, общественных и государственных. Следы этого ясно видны в сочинениях писателей александрийской церкви от Оригена до Кирилла, т.-е. на протяжении двух стололетий.
Вместо временного и местного церковного строительства, которым увлекались византийцы, александрийцы пытались разрешить задачи общечеловеческие, мировые и вечные—о всеобъемлющей силе христианства освящающей все стороны.. деятельности человеческого духа и пересоздающей самое существо человеческой жизни и перестраивающей право и государство на новых началах, не на условных и произвольных, как римское право и государство и как до сих пор вообще всякое право и все государства, но на вечных и человеческих началах.
Вселенская христианская мысль в Александрии выражалась полнее и глубже, чем где бы то ни было. Александрийские отцы и писатели в течение целого ряда веков были действительными вселенскими учителями, образцами даже для таких великих отцов, как Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст. Привести свои великие замыслы о переустройстве всего мира александрицам не удалось: им одинаково помешали и Рим с своим условным правом и стремлением к непогрешимости иерархии и Византия с своим внешним и случайным церковным строительством. Но самая постановка указанных задач, самые замыслы должны быть поставлены в великую заслугу александрйской церкви.
Следы древней александрийской мысли сказываются в русском сознании с времен Владимира. В наших славянских сказаниях на первом месте находится всегда нравственная сторона, то же самое и в истолкованиях священного Писания; до сих пор в истолковательных книгах любимыми местами для русского являются отделы с именем возводное, т.-е. нравственное объяснение чисто исторического события.
Наряду с официальным развитием церковной жизни, с государственным укреплением иерархии, в самом народе постоянно текла и иная религиозная жизнь, нравственное возвышение человека, подчинение всему суду Божьему, претворение государственной и церковной власти в нравственную обязанность. Наши верхи в церковном и государственном строительстве желали подражать грекам, со всеми их богослужебными и бытовыми ритуалами, включительно до архиерейского саккоса и царских барм.
Народ не противился этому верхнему течению, но и не ставил его самою сущностью религиозной жизни; он смотрел глубже и стремился инстинктивно а сознательно к общечеловеческим и всемирно-нравственным целям и задачам. Возможно, что это стремление есть наследство древней Александрии, перешедшее к нам в обход Византии и раньше официального принятая христианства.
Укажем только на два сказания, ярко выражающее всечеловеческие стремления русских.
В Макарьевской Минее находится такое сказание У св. Памвы (египетский подвижник, спасавшийся в знаменитой Нитрийской пустыне, в IV в.; память 18-го июля) был один ученик. Для продажи рукоделий ученик однажды выпросился в Александрию. Он пробыл в городе целую неделю и, когда возвратился, св. Памва стал допрашивать его, что он видел в великой Александрии, что слышал и делал. Ученик повествовал, как он видел патриарх и получил, благословение, как он семь дней и семь ночей провел на паперти соборной церкви св. ап.
Марка и наслаждался дивным пением стихир и канонов и торжественным патриаршим служением. Горько сталь ученик жаловаться, что у них в пустыне нет кожаных книг, не слышно пения стихир и канонов, не видно епископского служения. Св. подвижник ответил: „Погоди, все это будет и у нас; заведут кожаные книги, пустыня огласится все гласным пением и дивным епископским служением.
В пустынях поселятся епископы и будут они ездить на роскошных белых конях, окруженные сонмом священников и певцов. и великая мерзость поразить тогда всю землю епископы будут сребролюбивы, лихоимцы, сластоядцы, лживы, коварны, жестоки, кровопийцы и человеконенавистники“.—„Как же тогда спастись?»—спросил ученик. —„А всякий, спасаяй, да свою душу спасетъ“,— ответил св. Памва.
В книге „Страсти Христовы», в первом, печатном издании конца XVII в., являющемся чрезвычайною редкостью, имеется следующее повествование; во всех других изданиях оно опущено. К сошествию Господа Иуса Христа во ад, у врат ада в неисчислимом множестве собрались первосвященники, цари, князья, архиереи, вельможи, бояре, воеводы, священники и вообще всякое церковные гражданские чины.
По проповеди Ианна Крестителя вся эта знать из ближних. и дальних адских казематов протеснилась к самым вратам ада и расставились по своим чинам, желая встретить Христа особливо от всего незнатного человечества и надеясь, что Он освободить их прежде всех других людей. При слухе о Спасителе, силы ада отступились, среди неисчислимого множества миллионов людей произошло необычайное смятение.
Для встречи Христа люди сами установили некоторый порядок: первые места были заняты первосвященниками и царями и т. д. Простому народу предоставлено было в беспорядке толпиться в дальнем заду. Войдя во ад, Господь грозным и печальным оком возрел на бесчисленные ряды первосвященников, царей и всех знатных особ, бывших властителей земли и человечества и пастырей душ, лукаво правивших словом, Божьим. Все пали ниц, и по расступившимися в ужасном трепете рядам Господь молчаливо прошел в дальнее отделения ада.
Здесь были всякие униженные и обездоленные на земле, истерзанные земною жизнью, обозленные убийцы, подлые грабители, блудники, блудницы и т. д. „Прощаются вам ваши согрешения“,—сказал им Господь,—вы много страдали на земле из-за властей и правителей, заповедей Моих не соблюдали и не знали любви между собой. Идите за мною“. И всех их Христос повел из ада между бесчисленных рядов первосвященников, царей и всяких вельможных особь, не глядя на них. И взмолились они все ко Господу, и возопили к Нему. „Не мы ли. Господи, Тебе служили? Не Твоим ли именем правили на земле?
Не Твоему ли закону учили подвластных нам людей? А эти, которых Ты берешь с Собою, что доброго сделали Тебе? Не были ли они на земле позором и для нас, и для Тебя»? „Знаю,— ответил им Господь,—о заповедях Моих. вы знали и их преступить старались. От вас земля стонала, кровью человеческою пропиталась и преступлениями покрылась. Отвращается сердце Мое от вас. Отойдите от Меня»!
Пусть эти сказания с фактической стороны ложны но, несомненно, в них звучит голос седой древности и глубокой человеческой вселенской мысли. Одна и та же мысль вложена в них, различен только внешний узор. Оба они являются тем фундаментом, на котором должны бы быть созданы законы церковные и государственные, не случайные и временные, а общечеловеческие и вечные.
Истинное церковное развитие, истинная церковная жизнь не выражаются всецело областью внешнею, физическою, внешними чувствами ощущаемою и наблюдаемою; они—область внутреннего перерождения человека, не область внешнего служения Богу, а область внутреннего уподобления Ему. Высока богословская мысль, многоценно знание священного Писания, но само по себе, без внутреннего перерождения, все это есть не больше, как кожаная книга, которая сгорит и истлеет, которую можно держать постоянно в руках и знать всю наизусть и в то же время быть глубоко противным Богу и кровопийцею и человеконенавистником.
Дивно и умилительно пение стихир и канонов, но это только внешняя художественная красота и может не сопровождаться внутренним, возвышением. Велико служение епископское и царское, но в епископском чине можно быть служителем сатаны — человеко убийцы, а не Христалюбви и с царским скипетром в руках легко сделаться производителем смут, непорядков и жестоких преступлений. Знание священного Писания, внешняя красота христианского богослужения и сама епископская власть могут и не быть выразителями истинной церковной жизни; они могут утратить свое первоначальное значение и сделаться лишь видимым лаком на гробе с сгнившим трупом.Со времен св. Владимира, государственная власть, сделавшись христианскою, неуклонно и твердо проводить в жизнь греческие церковные образцы. Строятся храмы, создаются монастыри при княжеских и боярских дворах, вводится церковное художество-зодчество, иконопись, пение и великолепные торжества с крестными ходами; епископы во главе митрополитом вводятся в высший правительственный круг и приобритают определенное и очень высокое государственное положение.Одним словом, по готовой программе у нас повторяется все то, что имелось в Византии,-— повторяется в меньших размерах и с меньше блестящею художественною отделкой в частностях. Наряду с этим чисто внешним, как художественным, так и правовым, церковным строительством больше жизненно и могуче шло и развивалось и другое движение. Милосердие и христианская любовь, а не внешнее право ставились на первом плане во всех человеческих отношениях.Не властительство, а чувство не достоинства пред Богом и людьми почиталось высшим достоинством человека. При отсутствии внешнего образования, при малограмотности поразительны зрелость нравственной мысли, жизнь духа и чисто поэтический жар, с которым огромный массы русских людей, не щадя никаких усилий, с опасностью жизни, стремились ко всему лучшему и святому в самом широком смысле этих слов.
Не гордость и не сознание о своем достоинстве полагал русский человек в основу нравственной личности, а сознание о своем не достоинстве. И из этого сознания он выводил весь круг, своих политических и общественных прав, а также и весь круг высоких нравственных требований и понятий. Яркою иллюстрацией этого служит завещание Владимира Мономаха своим детям: „Принимайте с любовью благословение духовных… Не имейте гордости ни в уме, ни в сердце; и думайте; мы тленны, ныне живы, а завтра во гробе… В пути на коне, не имея дела, вместо суетных мыслей, читайте наизусть молитвы, или повторяйте хотя краткую, но лучшую молитву; „Господи помилуй».
Не засыпайте никогда без земного поклона; а когда чувствуете себя нездоровыми, то поклонитесь в землю три раза. Да не застанет вас солнце на ложе. Идите рано в церковь воздать Богу хвалу утреннюю; так делал отец мой, так делали все добрые люди. Когда озаряло их солнце, они славили Господа радостью». В этих словах сказывается глубокое философское миросозерцание. Даже с княжескою короной на голове человек должен прежде всего помышлять о своем ничтожестве; заботы государственный он должен, как бисером, пересыпать словами молитвы; начинать и кончать день обязан благодарностью Господу.
Права политические и общественный, весь обиход человеческой жизни здесь окрашены глубокою верой, в ея чистом и совершенном виде, без всяких схоластических, или логически-догматических форм. Богословски — тонкие и логически — трудные понятия о двух волях, о смысле ипостаси и т. п., на чем держалась и чем жила в религиозном отношении Византия, в русское религиозное миросозерцание, пожалуй, и не входили; во всяком случае, весь этот круг византийского догматического мышления, оставаясь дорогим отеческим преданием, на русской почве не имел жизненно-практического значения. Верующая мысль нашла для себя здесь совершенно новый и с общечеловеческой точки зрения более важный и интересный путь. (Начало старообрядческой мысли)
А. С. Хомяков при всем своем уважении к Византии справедливо упрекал ее в том, что в ней сохранились языческое начало, хотя и под христианскими наименованиями.
наш канал на Яндекс.Дзен
