Про­вин­ци­ал
Он ро­дил­ся око­ло 347 го­да в Ан­тио­хии в се­мье во­е­на­чаль­ни­ка по име­ни Се­кунд. Ме­сто и вре­мя рож­де­ния во мно­гом опре­де­ли­ли об­лик его хри­сти­ан­ско­го слу­же­ния. Весь тот край вхо­дил в со­став огром­ной Рим­ской им­пе­рии, вла­сти ко­то­рой толь­ко недав­но об­ра­ти­лись в хри­сти­ан­ство. Ан­тио­хия бы­ла круп­ней­шим го­ро­дом во­сточ­но­го Сре­ди­зем­но­мо­рья, где эл­ли­ни­сти­че­ская ци­ви­ли­за­ция со­сед­ство­ва­ла с се­мит­ской. Это здесь еще в апо­столь­ские вре­ме­на впер­вые про­зву­ча­ло са­мо на­зва­ние «хри­сти­ане». В де­рев­нях здесь го­во­ри­ли прак­ти­че­ски на язы­ке Хри­ста и апо­сто­лов — на ара­мей­ском (этот его ва­ри­ант обыч­но на­зы­ва­ют «си­рий­ским»), в го­ро­дах зву­ча­ли изыс­кан­ные фило­соф­ские бе­се­ды и тща­тель­но вы­стро­ен­ные ре­чи на гре­че­ском. Здесь бы­ли все воз­мож­но­сти по­лу­чить хо­ро­шее и раз­но­сто­рон­нее об­ра­зо­ва­ние, как об­ще­ гу­ма­ни­тар­ное, так и су­гу­бо хри­сти­ан­ское, и Иоанн ими в юно­сти вос­поль­зо­вал­ся, бла­го он про­ис­хо­дил из обес­пе­чен­ной се­мьи.

От­но­ше­ние к хри­сти­ан­ству в Рим­ской им­пе­рии вто­рой по­ло­ви­ны IV ве­ка бы­ло от­ча­сти по­хо­жим на то, что мы зна­ем по соб­ствен­но­му опы­ту. Ста­ри­ки еще пом­ни­ли те вре­ме­на, ко­гда го­во­рить о Хри­сте бы­ло смер­тель­но опас­но, мож­но бы­ло уго­дить на аре­ну в ка­че­стве жерт­вы для ди­ких зве­рей. Да и во вре­мя от­ро­че­ства Иоан­на Ри­мом пра­вил им­пе­ра­тор Юли­ан От­ступ­ник, пы­тав­ший­ся воз­ро­дить язы­че­скую ре­ли­гию.

Впро­чем, Юли­ан по­тер­пел неуда­чу и сам по­гиб на войне, так что от­ныне им­пе­рия ста­но­ви­лась хри­сти­ан­ской. Это зна­чит, что в Цер­ковь при­шло огром­ное ко­ли­че­ство лю­дей — кто ра­ди ве­ры, кто за ком­па­нию, кто из лю­бо­пыт­ства, а кто-то и в по­ис­ках вы­го­ды. Всех их объ­еди­ня­ло крайне по­верх­ност­ное зна­ком­ство с ве­рой и жиз­нью Церк­ви и вполне язы­че­ский мен­та­ли­тет. Вско­ре по­сле смер­ти Юли­а­на при­нял кре­ще­ние и два­дца­ти­лет­ний Иоанн. Сре­ди но­во­кре­ще­ных немно­го бы­ло лю­дей столь об­ра­зо­ван­ных. Мно­гие и во­все не по­ни­ма­ли, чем по­кло­не­ние Хри­сту прин­ци­пи­аль­но от­ли­ча­ет­ся от по­кло­не­ния мно­же­ству бо­жеств, ко­то­рых они преж­де чти­ли. А неко­то­рые ви­де­ли в хри­сти­ан­стве все­го лишь но­вую идео­ло­гию, по­лез­ную им­пер­ской вла­сти.

Имен­но то­гда и имен­но по этим при­чи­нам за­ро­ди­лось мо­на­ше­ство — дви­же­ние тех, кто тща­тель­но обе­ре­гал чи­сто­ту хри­сти­ан­ства, ухо­дя от шум­ных толп в ма­ло­до­ступ­ные ме­ста. Иоанн то­же при­нял ино­че­ство по­сле смер­ти сво­ей ма­те­ри Ан­фу­сы: че­ты­ре го­да он про­вел в уеди­не­нии, два из них — в пол­ном мол­ча­нии. Его крас­но­ре­чию пред­сто­я­ло вы­зреть, слов­но пло­ду во чре­ве. А мно­гие ли из нас утер­пе­ли бы в та­кой си­ту­а­ции, чтобы не на­чать по­учать всех во­круг?

И в эти, и в по­сле­ду­ю­щие го­ды Иоанн очень мно­го пи­сал — се­го­дня со­бра­ние его со­чи­не­ний за­ни­ма­ет це­лую пол­ку. Это и бо­го­слов­ские трак­та­ты, и ком­мен­та­рии на Свя­щен­ное Пи­са­ние, и пись­ма раз­ным лю­дям по раз­ным по­во­дам, и ко­неч­но же про­по­ве­ди. Но до них де­ло до­шло не сра­зу.

Пуб­ли­цист на ам­воне
Еще до от­шель­ни­че­ства Иоанн был ру­ко­по­ло­жен в чте­ца — од­на из низ­ших сту­пе­ней цер­ков­ной иерар­хии. Хо­те­ли его ру­ко­по­ло­жить и в пре­сви­те­ры, и да­же в епи­ско­пы, но он от­ка­зал­ся. Соб­ствен­ные раз­мыш­ле­ния на эти те­мы при­ве­ли его к на­пи­са­нию «Ше­сти слов о свя­щен­стве». Вот как ви­дел он пас­тыр­скую от­вет­ствен­ность: «Пас­ты­рю на­доб­но иметь мно­го бла­го­ра­зу­мия и мно­го очей, чтобы со всех сто­рон на­блю­дать со­сто­я­ние ду­ши. Как мно­гие при­хо­дят в оже­сто­че­ние и пре­да­ют­ся от­ча­я­нию в сво­ем спа­се­нии по­то­му, что не мо­гут пе­ре­но­сить же­сто­ко­го вра­че­ва­ния; так, на­про­тив, есть и та­кие, ко­то­рые, не по­лу­чив на­ка­за­ния, со­от­вет­ствен­но­го гре­хам, пре­да­ют­ся бес­печ­но­сти, ста­но­вят­ся го­раз­до ху­же и ре­ша­ют­ся гре­шить еще боль­ше». Соб­ствен­но, эти «Шесть слов» — объ­яс­не­ние, по­че­му Иоанн не счи­тал нуж­ным в тот мо­мент ста­но­вить­ся свя­щен­ни­ком.

Впро­чем, ко­гда он вер­нул­ся в Ан­тио­хию, то в 381 го­ду был ру­ко­по­ло­жен во диа­ко­на, и толь­ко через пять лет — в пре­сви­те­ра. Ему бы­ло по­ру­че­но про­из­но­сить про­по­ве­ди, и он де­лал это при сте­че­нии на­ро­да не ре­же двух раз в неде­лю, а ино­гда и еже­днев­но. В те вре­ме­на не бы­ло средств мас­со­вой ин­фор­ма­ции, а кни­ги бы­ли очень до­ро­ги, и про­по­ведь, по су­ти, оста­ва­лась един­ствен­ным спо­со­бом на­учить че­му бы то ни бы­ло цер­ков­ный на­род.

В цен­тре его про­по­ве­ди все­гда оста­ва­лось Свя­щен­ное Пи­са­ние. И это неуди­ви­тель­но, ведь он сам счи­тал, что имен­но «от незна­ния Пи­са­ния про­изо­шли бес­чис­лен­ные бед­ствия: от­сю­да про­из­рос­ла ве­ли­кая за­ра­за ере­сей, от­сю­да — нера­ди­вое жи­тье, бес­по­лез­ные тру­ды. По­доб­но то­му как ли­шен­ные это­го све­та не мо­гут пря­мо ид­ти, так и не взи­ра­ю­щие на луч бо­же­ствен­но­го Пи­са­ния вы­нуж­да­ют­ся мно­го и ча­сто гре­шить, так как по­ис­ти­не хо­дят в са­мой глу­бо­кой тьме».

Иоанн мог вы­брать ка­кую-то од­ну из биб­лей­ских книг и раз­би­рать ее по­дроб­но, от гла­вы к гла­ве, за каж­дой про­по­ве­дью, а мог по­сту­пить ина­че — по­свя­тить свою бе­се­ду тем стра­ни­цам Пи­са­ния, где речь идет о на­сту­па­ю­щем празд­ни­ке. Но его ин­те­рес к Пи­са­нию — не тео­ре­ти­че­ский, имен­но там он на­хо­дит са­мые важ­ные ука­за­ния для сво­ей паст­вы: как жить по Еван­ге­лию, как ис­пол­нять во­лю Бо­жию, как лю­бить ближ­не­го. Его про­по­ве­ди очень ма­ло по­хо­жи на скуч­ные бо­го­слов­ские лек­ции, пе­ре­сы­пан­ные ци­та­та­ми.

Вот он рас­ска­зы­ва­ет о ха­на­не­ян­ке, то есть языч­ни­це, ко­то­рая об­ра­ти­лась ко Хри­сту с моль­бой об ис­це­ле­нии ее до­че­ри. Сре­ди ауди­то­рии на­вер­ня­ка бы­ло мно­го вче­раш­них языч­ни­ков, вы­ход­цев прак­ти­че­ски из род­ных мест этой жен­щи­ны, та­ких же, по су­ти, ха­на­не­ев. «Итак, воз­люб­лен­ный, зная, что так бы­ва­ет во вре­мя мо­литв, под­ра­жай ха­на­не­ян­ке; хо­тя ты — муж, од­на­ко под­ра­жай жене, ино­пле­мен­ни­це, сла­бой, от­вер­жен­ной и пре­зи­ра­е­мой. Ты не име­ешь бес­но­ва­той до­че­ри? Но ты име­ешь греш­ную ду­шу. Что ска­за­ла ха­на­не­ян­ка? “По­ми­луй ме­ня, дочь моя же­сто­ко бес­ну­ет­ся”. Так и ты ска­жи: “По­ми­луй ме­ня: ду­ша моя же­сто­ко бес­ну­ет­ся” … Ку­да бы ты ни по­шел, вез­де слы­шишь сло­ва Хри­сто­вы: “О, жен­щи­на! Ве­ли­ка ве­ра твоя”. Вой­ди в цер­ковь пер­сов и услы­шишь Хри­ста, го­во­ря­ще­го: “О, жен­щи­на! Ве­ли­ка ве­ра твоя”; рав­но как и в цер­ковь го­тов, вар­ва­ров, ин­дий­цев, мав­ров, и ка­кую толь­ко стра­ну осве­ща­ет солн­це».

И про­стые че­ло­ве­че­ские чув­ства не про­хо­дят ми­мо вни­ма­ния Зла­то­уста. Он пи­шет мо­ло­дой вдо­ве и, преж­де чем по­учать, ста­ра­ет­ся по­со­чув­ство­вать ей: «Все бу­дут со­глас­ны с то­бою, и ни­кто, да­же из весь­ма лю­бо­муд­рых, не станет про­ти­во­ре­чить то­му, что ты по­лу­чи­ла тяж­кий удар и что по­слан­ная свы­ше стре­ла по­ра­зи­ла те­бя в са­мое ро­ко­вое ме­сто… Со­глас­но с то­бою и я при­знаю, что на всей зем­ле меж­ду свет­ски­ми людь­ми немно­го бы­ва­ло та­ких лю­без­ных, крот­ких, сми­рен­ных, ис­крен­них, ра­зум­ных и бла­го­че­сти­вых, как твой муж. Но, ес­ли бы он со­вер­шен­но раз­ру­шил­ся и об­ра­тил­ся в ни­что, то­гда сле­до­ва­ло бы скор­беть и со­кру­шать­ся; ес­ли же он при­плыл в тихую при­стань и пе­ре­се­лил­ся к сво­е­му ис­тин­но­му Ца­рю, то об этом долж­но не пла­кать, а ра­до­вать­ся. Эта смерть не смерть, но неко­то­рое пе­ре­се­ле­ние и пе­ре­ме­ще­ние из худ­ше­го со­сто­я­ния в луч­шее, с зем­ли на небо, от лю­дей к ан­ге­лам и ар­хан­ге­лам, к Вла­ды­ке ан­ге­лов и ар­хан­ге­лов».

А вот что го­во­рит он по­движ­ни­ку, ко­то­ро­го мыс­ли о де­мон­ских ис­ку­ше­ни­ях за­ста­ви­ли ду­мать о са­мо­убий­стве: «Ка­кое зло, боль­шое или ма­лое, мо­жет при­чи­нить нам де­мон сам по се­бе? Уны­ние же и без него мо­жет сде­лать мно­го зла, и боль­шин­ство из тех, ко­то­рые на­ло­жи­ли на се­бя пет­лю, или за­ко­ло­лись ме­чем, или уто­пи­лись в ре­ках, или по­гу­би­ли се­бя как-ни­будь ина­че, увле­че­ны бы­ли к та­кой на­силь­ствен­ной смер­ти уны­ни­ем… Как же мож­но, ска­жешь ты, не уны­вать? Мож­но, ес­ли, от­верг­нув мне­ния тол­пы об этом пред­ме­те, бу­дешь по­мыш­лять о гор­нем. Те­перь твое по­ло­же­ние ка­жет­ся те­бе ужас­ным, по­то­му что тол­па счи­та­ет его та­ким; но ес­ли ты за­хо­чешь с точ­но­стью рас­смот­реть его са­мо по се­бе, от­ре­шив­шись от пу­сто­го и оши­боч­но­го предубеж­де­ния, то най­дешь, что оно не пред­став­ля­ет ни­ка­ко­го по­во­да к уны­нию».

За крас­но­ре­чие Иоан­на на­зы­ва­ют Зла­то­устом, но он слу­жит Бо­гу да­ле­ко не толь­ко уста­ми. Мно­го за­ни­ма­ет­ся он и бла­го­тво­ри­тель­но­стью в Ан­тио­хии. Его сла­ва не про­шла ми­мо вни­ма­ния вла­стей Во­сточ­ной Рим­ской им­пе­рии: ко­гда в 397 го­ду скон­чал­ся Кон­ста­ни­но­поль­ский ар­хи­епи­скоп Нек­та­рий, на пер­вен­ству­ю­щую ка­фед­ру при­гла­си­ли имен­но Иоан­на. Глав­ную роль здесь сыг­ра­ло же­ла­ние им­пе­ра­то­ра Ар­ка­дия ви­деть в сво­ей сто­ли­це та­ко­го ода­рен­но­го и ак­тив­но­го иерар­ха.

Об­ли­чи­тель зна­ти
Но, как это ча­сто бы­ва­ет, ожи­да­ния вла­стей не сов­па­ли с под­лин­ным при­зва­ни­ем ве­ли­ко­го хри­сти­а­ни­на. Про­по­ве­до­вать ему уда­ет­ся уже не так ча­сто, как преж­де, за­то он с го­ло­вой ухо­дит в ор­га­ни­за­цию прак­ти­че­ской де­я­тель­но­сти Церк­ви: пре­одоле­ва­ет раз­до­ры, устра­ня­ет недо­стой­ных кли­ри­ков, тре­бу­ет от осталь­ных при­ле­жа­ния и чи­сто­ты жиз­ни. Епи­скоп в его пред­став­ле­нии не об­лас­кан­ный вла­стью чи­нов­ник, а слу­жи­тель на­ро­да Бо­жье­го. Он рас­про­да­ет рос­кош­ное убран­ство ар­хи­епи­скоп­ско­го двор­ца и пе­ре­да­ет вы­ру­чен­ные сред­ства на со­дер­жа­ние боль­ниц и го­сти­ниц для па­лом­ни­ков.

Это бы­ло вре­мя, ко­гда уже ста­ла за­бы­вать­ся пер­во­на­чаль­ная про­сто­та хри­сти­ан­ских об­щин, осо­бен­но здесь, в ве­ли­чай­шем и бо­га­тей­шем го­ро­де ми­ра, ря­дом с бли­ста­тель­ным им­пе­ра­тор­ским дво­ром. По­чти ни­ко­го уже не удив­ля­ло, что го­лод­ный ни­щий и пир­ше­ству­ю­щий бо­гач (слов­но из еван­гель­ской прит­чи) фор­маль­но суть бра­тья во Хри­сте, а на де­ле от од­но­го до дру­го­го как от зем­ли до неба. Ма­ло ко­го сму­ща­ла да­ле­кая от ас­ке­зы жизнь иных хри­сти­ан­ских пас­ты­рей. Но Зла­то­уст не со­би­рал­ся ми­рить­ся ни с чем по­доб­ным. От но­во­го кон­стан­ти­но­поль­ско­го ар­хи­епи­ско­па до­ста­ет­ся всем: и епи­ско­пам, и зна­ти, и да­же им­пе­ра­тор­ской че­те. Но боль­ше все­го он опол­ча­ет­ся про­тив бо­гат­ства и со­ци­аль­но­го рас­сло­е­ния: «Сна­ча­ла Бог не сде­лал од­но­го бо­га­тым, а дру­го­го бед­ным и, при­вед­ши лю­дей, не по­ка­зал од­но­му мно­гих со­кро­вищ, а дру­го­го ли­шил это­го при­об­ре­те­ния, но всем предо­ста­вил для воз­де­лы­ва­ния од­ну и ту же зем­лю. Ка­ким же об­ра­зом, ко­гда она со­став­ля­ет об­щее до­сто­я­ние, ты вла­де­ешь столь­ки­ми-то и столь­ки­ми участ­ка­ми, а ближ­ний не име­ет ни клоч­ка зем­ли? Ко­ры­сто­лю­би­вые бо­га­чи — это ка­кие-то раз­бой­ни­ки, за­сев­шие при до­ро­ге, гра­бя­щие про­хо­дя­щих и за­ры­ва­ю­щие иму­ще­ства дру­гих в сво­их кла­до­вых… как сви­ньи в гря­зи, они услаж­да­ют­ся, ва­ля­ясь в нечи­сто­тах среб­ро­лю­бия».

Так и с им­пе­ра­три­цей Ев­док­си­ей, фак­ти­че­ской пра­ви­тель­ни­цей при сла­бом и без­воль­ном им­пе­ра­то­ре Ар­ка­дии, Зла­то­уст всту­па­ет в кон­фликт из-за ее неуме­рен­ной рос­ко­ши и жад­но­сти. Он за­щи­ща­ет от кон­фис­ка­ции иму­ще­ство вдо­вы и де­тей опаль­но­го вель­мо­жи, а в хра­ме, об­ли­чая в про­по­ве­дях ще­голь­ские тра­ты, недву­смыс­лен­но по­ка­зы­ва­ет гла­за­ми на са­му им­пе­ра­три­цу… Та­ко­го сне­сти она ни­как не мог­ла! Ведь еще недав­но рим­ские им­пе­ра­то­ры офи­ци­аль­но счи­та­лись бо­га­ми, а «оскорб­ле­ние ве­ли­че­ства» бы­ло са­мым страш­ным уго­лов­ным пре­ступ­ле­ни­ем.

Сре­ди свя­щен­ства и епи­ско­па­та мно­гие то­же бы­ли в оби­де на свя­ти­те­ля: его тре­бо­ва­ния ка­за­лись чрез­мер­ны­ми, его стиль управ­ле­ния — же­сто­ким. В 403 го­ду Со­бор епи­ско­пов от­пра­вил Иоан­на Зла­то­уста в ссыл­ку. Прав­да, дли­лась она недол­го: про­стой на­род обо­жал сво­е­го ар­хи­епи­ско­па, в сто­ли­це на­ча­лись вол­не­ния, и его при­шлось вер­нуть.

Иоанн про­сто не мог вос­при­ни­мать хри­сти­ан­ство и в осо­бен­но­сти свя­щен­ство не все­рьез, не мог ря­дом с со­бой ви­деть лю­дей, со­че­тав­ших хри­сти­ан­скую сим­во­ли­ку со вполне язы­че­ски­ми по­ступ­ка­ми. На­при­мер, уста­но­ви­ли на го­род­ском ип­по­дро­ме се­реб­ря­ную ста­тую им­пе­ра­три­цы — что в этом та­ко­го? Все­гда так по­сту­па­ли в Ри­ме! Но Иоанн от­кли­ка­ет­ся на это со­бы­тие про­по­ве­дью: «Вновь Иро­ди­а­да бес­ну­ет­ся, вновь воз­му­ща­ет­ся, вновь пля­шет, вновь тре­бу­ет гла­вы Иоан­на на блю­де». Им­пе­ра­три­цу он срав­ни­ва­ет с рас­пут­ной же­ной ца­ря Иро­да, им­пе­ра­тор, со­от­вет­ствен­но, ока­зы­ва­ет­ся Иро­дом… Это уже бы­ло слиш­ком.

В 404 го­ду но­вый Кон­стан­ти­но­поль­ский со­бор от­прав­ля­ет Иоан­на Зла­то­уста в но­вую ссыл­ку. Сам он ска­зал об этом так: «Бра­тия, вор не при­хо­дит ту­да, где хво­рост, се­но и дро­ва, но — ту­да, где ле­жит зо­ло­то, или се­реб­ро, или жем­чуг; так и дья­вол не вхо­дит ту­да, где пре­лю­бо­дей, или бо­го­хуль­ник, или хищ­ник, или ко­ры­сто­лю­бец, но — ту­да, где про­вож­да­ю­щие пу­стын­ную жизнь… Так, ес­ли из­го­нят ме­ня, я упо­доб­люсь Илии; ес­ли бро­сят в грязь — Иере­мии; ес­ли в мо­ре — про­ро­ку Ионе; ес­ли в ров — Да­ни­и­лу; ес­ли по­бьют кам­ня­ми — Сте­фа­ну; ес­ли обез­гла­вят — Иоан­ну Пред­те­че; ес­ли бу­дут бить пал­ка­ми — Пав­лу; ес­ли рас­пи­лят пи­лою — Ис­айе; и о, ес­ли бы пи­лою де­ре­вян­ною, чтобы мне на­сла­дит­ся лю­бо­вью ко кре­сту!»

Но у Иоан­на Зла­то­уста был свой соб­ствен­ный путь, о ко­то­ром мож­но ска­зать его же сло­ва­ми: «Жизнь пра­вед­ных бле­стя­ща; но как она де­ла­ет­ся бле­стя­щею, ес­ли не чрез тер­пе­ние? При­об­рев, воз­лю­би его, брат, как мать му­же­ства». Он был от­прав­лен в го­ро­док Ку­куз в Ар­ме­нии, где про­дол­жал ак­тив­ней­шую пе­ре­пис­ку с дру­зья­ми (до нас до­шло бо­лее двух­сот пи­сем). И за это из Ку­ку­за он был от­прав­лен еще даль­ше, на са­мый край то­гдаш­ней Им­пе­рии — в Пи­ти­унт (ны­неш­няя Пи­цун­да в Аб­ха­зии). Ме­ста на­зна­че­ния из­му­чен­ный свя­ти­тель так и не до­стиг — он умер в ме­стеч­ке под на­зва­ни­ем Ко­ма­ны 14 сен­тяб­ря 407 го­да. Пе­ред смер­тью он про­из­нес сло­ва, став­шие за­тем сво­е­го ро­да по­след­ним де­ви­зом всех по­стра­дав­ших хри­сти­ан: «Сла­ва Бо­гу за все!» В этих сло­вах — итог его зем­ной жиз­ни.

По­чи­та­ние свя­ти­те­ля на­ча­лось прак­ти­че­ски сра­зу по­сле его смер­ти, и мо­щи его недол­го оста­ва­лись в Ко­ма­нах. Уже в 438 го­ду по ини­ци­а­ти­ве но­во­го пат­ри­ар­ха Прок­ла и но­во­го им­пе­ра­то­ра Фе­о­до­сия (сы­на Ар­ка­дия) они бы­ли пе­ре­не­се­ны в Кон­стан­ти­но­поль. От­ту­да они бы­ли по­хи­ще­ны в 1204 го­ду кре­сто­нос­ца­ми, ко­то­рые увез­ли их в Рим, и лишь в 2004 го­ду Иоанн Па­вел II воз­вра­тил их на преж­нее ме­сто.

Пре­став­ле­ние свя­то­го Иоан­на Зла­то­уста сов­па­ло с празд­ни­ком Воз­дви­же­ния Жи­во­тво­ря­ще­го Кре­ста Гос­под­ня, и по­это­му его па­мять бы­ла пе­ре­не­се­на на 13/26 но­яб­ря. Кро­ме то­го, 27 ян­ва­ря/9 фев­ра­ля от­ме­ча­ет­ся па­мять пе­ре­не­се­ния свя­тых мо­щей свя­ти­те­ля Иоан­на Зла­то­уста из Ко­ман в Кон­стан­ти­но­поль, а 30 ян­ва­ря/12 фев­ра­ля — Со­бор Все­лен­ских учи­те­лей и свя­ти­те­лей Ва­си­лия Ве­ли­ко­го, Гри­го­рия Бо­го­сло­ва и Иоан­на Зла­то­уста. Но мы к то­му же по­ми­на­ем свя­ти­те­ля на боль­шин­стве на­ших ли­тур­гий и встре­ча­ем вме­сте с ним каж­дую Пас­ху, слу­шая в хра­мах его «Огла­си­тель­ное сло­во», где ци­та­ты из Пи­са­ния пе­ре­ме­жа­ют­ся с ли­ку­ю­щим го­ло­сом са­мо­го Иоан­на Златоуста: «Смерть, где твое жа­ло? Ад, где твоя по­бе­да? Вос­крес Хри­стос, и ты низ­вер­жен! Вос­крес Хри­стос, и па­ли де­мо­ны! Вос­крес Хри­стос, и ра­ду­ют­ся ан­ге­лы! Вос­крес Хри­стос, и тор­же­ству­ет жизнь! Вос­крес Хри­стос, и ни­кто не мертв во гро­бе! Ибо Хри­стос, вос­став из гро­ба, — пер­ве­нец из умер­ших. Ему сла­ва и дер­жа­ва во ве­ки ве­ков!»

Но мы к тому же поминаем святителя на большинстве наших литургий и встречаем вместе с ним каждую Пасху, слушая в храмах его «Огласительное слово», где цитаты из Писания перемежаются с ликующим голосом самого Иоанна:

«Смерть, где твое жало? Ад, где твоя победа? Воскрес Христос, и ты низвержен! Воскрес Христос, и пали демоны! Воскрес Христос, и радуются ангелы! Воскрес Христос, и торжествует жизнь! Воскрес Христос, и никто не мертв во гробе! Ибо Христос, восстав из гроба, — первенец из умерших. Ему слава и держава во веки веком!»

Ан­дрей Дес­ниц­кий

 

ПОУЧЕНИЕ СВЯТОГО ИОАННА ЗЛАТОУСТА О САМОВЛАСТИИ [1]

По какой причине мы созданы самовластными? Послушайте ответ: потому, что Владыке Христу угодно, чтобы мы по собственной нашей воле Его любили и волю Его творили, а не по принуждению. Ибо и ты не тогда добиваешься любви от своего слуги, когда его свяжешь и держишь во оковах, но когда он своею волею живёт и тебе служит. Если и сам ты не хотел бы раба своего держать связанным, когда тот сам себе творит зло по безумию своему — то тем более Бог не соизволяет нашей злобе, потому непрестанно поучает нас через святые книги. Потому Он и пророков послал, и Сам Сын Божий Единородный воплотился. Он в силах погубить всех согрешающих и уклоняющихся от Него, но Ему то приятно, чтобы каждый из нас добровольно прилеплялся к Нему. Потому Он и о муке проповедал, и Царство обещал, чтобы мы получали то, что сами выберем себе: или рай, или муку,

— ибо самовластными нас сотворил Бог. Поэтому мы или спасемся, или погибнем по своей воле.

Многие неразумные говорят: я от рождения гневливый, или блудник, и не могу себя удержать. Это оправдание неправедно и не освобождает от вины. Скажи мне: если будешь воровать или творить блуд, и увидишь в то время кого-то идущего, то скажешь ли: «от рождения я такой»? Нет, испугаешься и тотчас убежишь, и перестанешь делать зло. Где же тогда твоё обычное оправдание? Ибо если страх перед людьми изменяет поведение, то насколько больше подобает бояться Бога нашего, Который будет судить живых и мертвых!

Другие же говорят, как выше сказано: мы от рождения гневливы, и не можем удержаться. Скажи мне: когда на раба гневаются его господа и бьют его, и злые слова ему говорят, почему раб терпит и не противоречит? Он терпит, поскольку провинился пред людьми; мы же виновны перед Богом,

— так будем терпеть досады и укоризны, а не мстим за себя, возлюбленные! Напротив, предадим обижающих нас Богу и будем творить благо побивающим нас и молить за них Бога. Ибо смиренный человек, когда с ним случится беда, вспоминает свои грехи и кается, молясь о них Богу; а злой й гордый человек в наказании не понимает [причины его], но ещё и на Бога возводит хуление, а своих не вспоминает грехов, — других обвиняет, о себе же забывает, сколько он сотворил зла.

Братья! Если вы веруете Богу, то постарайтесь делать то, что Ему угодно, ибо если ум каждого возвышается к Богу, то и тело будет рабом Ему. А если кто любит плоть свою и исполняет все её похоти, такой не наследует Царства Небесного и не может спастись.

Богу нашему слава, ныне и присно, и во веки веком, аминь!

Поучение Иоанна Златоуста

О ПОКАЯНИИ

Уподобимся и мы жене самарянке (Ин. 4: 7-42), и не устыдимся людей, когда исповедаемся в своих грехах; ибо сейчас мы стыдимся ради спасения открыть людям свои грехи, но в День тот (Страшного Суда) будем испытаны не перед одним или двумя, но наши грехи будут видны людям всей вселенной. Ибо ныне Бог помогает нам исповедаться, поскольку не хочет смерти грешнику, но чтобы он обратился и жив был.

Вспомним также, как Нафан пришёл к Давыду: пророк пришёл ко пророку, хотя Давыд и был пророком, но нуждался в помощи пророка, как и врачи, когда болеют, нуждаются в другом враче, ибо болезнь нарушает их искусство.

Сказано, что всё обличаемое, в свете проявляется (Еф. 5:13) и нецелевается. И как гнойник, спрятанный и скрываемый, не исцеляется, но когда его откроют, тогда излечивается без особого труда, — так же и грех: доколе скрывается, не прощается. Потому не отрицайся быть связанным (принять епитимию) от человека, потому что и разрешение так же от человека получишь. Если же от человека не захочешь быть связанным, то будешь связан неразрешимыми узами в вечной муке, где невозможно будет покаяться.

Потому, возлюбленные, умоляю вас: все побуждайте друг друга к покаянию, чтобы мы предварили Его лице во исповедании нашем (Пс. 94:2).

Богу нашему слава, ныне и присно, и во веки веком, аминь!

Примичание:

[1]Самовластие (ц.-слав.) — свобода воли человека, свобода его выбора между добром и злом; поучение взято из книги «Златоуст», перевод с церковнославянского.

Иже во свв. отца нашего Иоанна Златоуста, патр. Цареграда

Подписывайтесь: ПОНОМАРЬ

Понравилось! поделись с друзьями:
Пономарь