Две древних уникальных иконографических композиций Воскресения Христова середины IX в. Часть 1
В Отделе рукописей Исторического музея хранится один из самых известных в мире памятников византийского искусства – Хлудовская Псалтырь. (ГИМ, Хлуд. 129д). Она названа так по имени собирателя А.И. Хлудова, который приобрел ее в XIX в. для своей коллекции, перешедшей затем в Исторический музей. Рукопись является древнейшим памятником постиконоборческого искусства и обильно украшена маргинальными миниатюрами. На широких полях ее листов находится 209 высокохудожественных изображений, выполненных в Константинополе в середине IX в., вероятно, в крупнейшем столичном Студийском монастыре.
Сохранилось лишь еще полтора схожих манускрипта, выполненных тогда же – Псалтырь из монастыря Пантократора на Афоне (Athos, Pantokr.gr. 61) и небольшой фрагмент Псалтыри из парижской Национальной библиотеки (Paris, BNF, Gr. 20).
Уникальность нашего кодекса заключается не только в его древности или в богатейшем собрании прекрасных миниатюр, но и в том, что он является одним из первых памятников постиконоборческой эпохи, возникших после более чем столетнего периода уничтожения византийских культовых изображений. Мысль о невозможности изобразить Бога в человеческом образе возникала еще в раннехристианское время. Тогда изображения Христа, Богородицы и новозаветных сцен носили часто символический или аллегорический характер. Однако уже к VI в. можно говорить уже о сформировавшейся традиции иконописи. И хотя большинство ранних памятников византийского христианского искусства было уничтожено иконоборцами, хорошо разработанные иконописные каноны уже видны в сохранившихся на периферии империи ранних мозаиках византийской Италии (в первую очередь в Равенне) или иконах монастыря Св. Екатерины на Синае, созданных ещё в технике античного фаюмского портрета.
Эра иконоборческих императоров ознаменовалась в 726 г. снятием по приказу императора Льва Исавра иконы Христа с Халкийских ворот Большого дворца в Константинополе и замены ее изображением Креста со стихотворной надписью. В дальнейшем в куполах, на сводах и стенах храмов иконоборцы изображали либо Крест, либо отвлеченные символические композиции в виде свитков текста соборных постановлений, окруженных архитектурными сооружениями и орнаментами. Допускались, по-видимому, и мотивы, приближающиеся к раннехристианским «ландшафтам» и «натюрмортам». В росписях светских построек могли использоваться сюжеты античной мифологии, пасторальные и бытовые сцены, птицы и животные. Видимо, подобное искусство высоко ценилось в придворной иконоборческой среде, намеренно возрождавшей античные традиции. Фрески и мозаики, изображающие строения на берегах рек, сады, рощи или просто орнаменты, не включали в себя человеческих фигур.
Иконоборчество, отрицавшее самую основу христианского сознания — антропоморфный характер религиозного образа, основанный на учении о Боговоплощении, — неизбежно должно было завершиться крахом. Эдикт 843 года закрепил победу иконопочитателей и объявил иконоборчество ересью. Почти сразу же после этого события, в середине IX в., была создана Хлудовская Псалтырь, сохранившая живые отголоски полемики иконопочитателей с иконоборцами. На некоторых ее миниатюрах откровенно обличаются противники икон: дьявол ссужает их золотом, из-за клеветы на Бога они приобрели спускающиеся до земли огромные языки, они замазывают известью иконы и протыкают их копьем, как это делали распявшие Христа воины. На одной из миниатюр представлен патриарх Никифор, яростно попирающий ногами иконоборческого патриарха Иоанна Грамматика. Все это придает злободневным миниатюрам Хлудовской Псалтири исключительно важное историческое значение. Впрочем, уникальность ее изображений не только в этом. 209 ее миниатюр, созданных в Константинополе после длительного периода уничтожения древних памятников христианского искусства, являются редким источником сюжетов и иконографических схем, отразивших как уничтоженные памятники предшествующих эпох, так и активные поиски нарождающегося нового столичного стиля.
Поскольку тематика гимнов Псалтыри, составленных ветхозаветным царем и пророком Давыдом, разнообразна, сюжеты миниатюр Хлудовской Псалтыри разноплановы по содержанию. Часть из них иллюстрирует непосредственно текст Псалтыри, изображая помимо описанных в нем сцен природные явления – реки, животные, растения.
Другая часть – прообразовательная, представляющая новозаветные события, которые были предвосхищены пророком Давыдом. Еще одна группа миниатюр – историческая, отразившая современные создателям реалии и даже исторических деятелей той эпохи. Поэтому мир персонажей, населяющих листы Хлудовской Псалтыри, очень пестрый: это и ветхозаветные отцы во главе с царем Давыдом, и переходящие пустыню евреи в поисках земли обетованной, и природа, часто персонифицированная в античных персонажах, и новозаветные сюжеты и притчи (например, апостол Петр и петух из евангельской истории об отречении Петра), и современные создателям этой рукописи события. Это изобилие сюжетов маргинальных миниатюр делает Хлудовскую Псалтырь настоящей энциклопедией византийского столичного искусства середины IX в.
К сожалению, многие ее иллюстрации были поновлены или даже переписаны в конце XII – начале XIII века. И все же на основе отдельных фрагментов старой живописи можно получить представление о первоначальном стиле миниатюр Исследователи отмечают, что они были выполнены в легкой живописной манере. Фигуры еще не были обведены грубыми контурными линиями, появившимися позднее, и выделялись на фоне пергамена в виде мягких пятен, не утративших еще связи с традициями античного импрессионизма. Колорит строился на нежных, деликатных красках, среди которых преобладали бледно-лиловые, синие, розовато-красные, зеленые и песочно-желтые тона. Эта живописная трактовка лишний раз указывает на константинопольское происхождение рукописи.
Остановимся на изображении в этом уникальном кодексе центрального христианского праздника Пасхи – Воскресения Христова, которое нашло отражение в семи миниатюрах. В отличие от других центральных сюжетов новозаветной истории, иконография Воскресения складывалась довольно долго. Библейские и святоотеческие тексты осмысляли эту тему не просто как рассказ о воскресении и вознесении Христа, но и как символ победы воскресшего Христа над смертью и адом, даровавшего тем самым вечную жизнь грешному человечеству. Оба этих положения довольно сложно иллюстрировать, тем более что в Евангелиях нет описания самого Воскресения. В раннехристианском искусстве, начиная с III в., оно изображалось символически – через ветхозаветный образ спасшегося из чрева кита прор. Ионы. Есть такая миниатюра и в Хлудовской Псалтыри.
Как Иона спасся из чрева кита, так и Христос воскрес из чрева ада и спас от него верующих в него христиан. Причем под «китом» подразумевали морское чудовище, древнего змея, олицетворение тьмы и ада.
Художники IV в. стремились найти новые символические образы Воскресения Христова. Они изображали петуха (символ рассвета) и черепаху (символ тьмы) рядом с кувшином – символом крови Христовой. Олицетворением Воскресения в мозаиках храмов стала птица феникс. Достаточно часто на саркофагах и мозаиках IV–VII вв. можно встретить символическое изображение окруженного птицами Креста, представленного в виде лабарума – войскового знамени императора Константина, с венком и монограммой Христа в нем, иногда с оплечным изображением Спасителя над крестом или спящих воинов по сторонам от него. Уже в V в. в памятниках прикладного искусства можно найти три новых иконографических схемы этого праздника. Одной из них стало непосредственное изображение места Воскресения Христова – Гроба Господня со спящими воинами, стерегущими, согласно Писанию, вход в него. Еще два сюжета были связаны с евангельским рассказом о явлении воскресшего Христа женам-мироносицам, а затем – Марии Магдалыне и Марии Иаковлевой. Сцена явления Христа женам-мироносицам стала со временем очень популярной в византийской живописи и распространилась далеко за пределы империи. Напротив, изображение Гроба Господня зафиксировано единицами памятников. Дошло оно и в трех миниатюрах Хлудовской Псалтыри (Воскресения Христова), чья композиция не повторяется больше нигде.
Автор — Елена Уханова, с.н.с. Отдела рукописей, к.и.н.
